Все эти лекции прочитаны в разное время для разных аудиторий, но их объединяет одно – разговор о мозге.

Сегодня много пишут о человеческом мозге и учёных (когнитивистах, нейрофизиологах, нейропсихологах, нейроанатомах), которые занимаются изучением этого космического по своим масштабам органа.

Однако до сих пор не упоминали российских исследователей, хотя вклад их неоценим. Вспомнить хотя бы Владимира Михайловича Бехтерева, который интегрировал разрозненные направления изучения нервной системы (неврология, нейроанатомия, нейрофизиология, нейропсихология, нейрохирургия, психиатрия), заложив фундамент развития отечественной нейронауки.

Или Александра Романовича Лурию, признанного во всём мире основателя и несомненного лидера такого мощного направления, как экспериментальная нейролингвистика.

И, конечно, как не упомянуть академика Наталью Петровну Бехтереву, вошедшую в мировую гильдию пионеров развития нейрофизиологии – мощнейшей науки о мозге, на достижениях которой зиждятся все современные исследования этого органа.

Как происходит запоминание информации, обработка речи, формирование эмоций, как мозг помогает нам принимать решения, как выполняет свои функции и, главное, – как лечить тех, у кого эти функции нарушены – тот круг вопросов, которые успешно решались российскими учёными.

На таком вот прочном фундаменте строятся современные исследования, акцент которых сместился в сторону комплексного изучения человеческого мозга на стыке нейробиологии и когнитивных наук. И, как ни странно, в этой области опять больше вопросов, чем ответов.

Извечная проблема определения сознания («что есть сознание?»), вопросы соотношения языка и мышления (что первично?), исследование механизмов понимания, памяти человека, формирования, хранения и передачи информации – все эти аспекты предстали перед учёными в новом свете с учётом развития современных технологий (систем искусственного интеллекта, робототехники, прикладной математики), психологии, нейрофизиологии, семиотики, философии.

Представляем подборку лекций и интервью одной из самых ярких представительниц российской когнитивной науки Татьяны Черниговской – профессора, доктора филологических и биологических наук, заведующую лабораторией когнитивных исследований СПБГУ и неутомимого популяризатора науки, одной из немногих, кто работает сегодня в междисциплинарной области когнитивистики - на пересечении лингвистики, психологии, искусственного интеллекта и нейронаук.

Все эти лекции прочитаны в разное время для разных аудиторий, но их объединяет одно – разговор о мозге, его способностях и загадках. Сразу стоит оговориться, что смотреть все лекции подряд вряд ли имеет смысл – многие примеры повторяются, делаются отсылки к одним и тем же источникам, потому что предмет разговора остаётся неизменным. Но каждое выступление посвящено конкретной проблеме – и именно через призму этой проблемы учёный рассказывает о мозге. Так что лучше выбрать лекции Татьяны Черниговской на самые интересные для вас темы и послушать именно их. Приятно просмотра и добро пожаловать в матрицу.

Почему изучение мозга займет центральное место в 21 веке?

(Why will the studies of brain take center stage in the 21st century?)

На известной образовательной площадке Ted Talks Татьяна Владимировна Черниговская рассказывает о том, что мы успели узнать о себе и о мозге, как эти знания изменили картину реальности и какие биологические опасности поджидают нас в новом веке после всех открытий (манипуляции с памятью, создание индивидуальных генетических портретов и др.)

Творчество как предназначение мозга

Одна из лекций Татьяны Черниговской, в которой она объясняет, какое значение для мозга имеет творчество, как музыка меняет мозг на функциональном уровне и почему у музыкантов меньше шансов встретить в старости «дедушку Альцгеймера и дедушку Паркинсона».

А ещё вы узнаете, что разделение людей на левополушарных и правополушарных давно не имеет никакого значения, по какой причине общая шкала измерения способностей не применима к гениям (ЕГЭ, IQ) и почему нам стоит научиться снимать когнитивный контроль, то есть позволять мозгу думать, о чём он думает.

Нить Ариадны, или пирожные Мадлен: нейронная сеть и сознание

Все знают, что такое сознание, только наука не знает.

На 7-м Фестивале науки Татьяна Владимировна углубляется в проблему определения сознания, которая насчитывает историю в тысячи лет, объясняет, как парадоксально устроена наша память, каким образом она влияет на социальную эволюцию и почему роман Пруста «В поисках утраченного времени» - настоящий учебник для тех, кто занимается изучением мнемы.

Кроме того, профессор рассказывает о значении для нашего вида нейроэволюции и самой крупнейшей проблеме в когнитивистике, касающейся субъективной реальности.

Что такое Ум, Мудрость, Гениальность, Интеллект

Что является критерием ума - образование, эрудиция, хорошая память? Может ли человек быть умным и глупым одновременно? В чем разница между умом, мудростью, интеллектом? Как влияют накопленные нами знания на нашу судьбу? Чем отличается «хороший» мозг от «плохого»? Кто кем командует - мы мозгом или он нами? Насколько мы свободны и насколько мы запрограммированы? Можно ли создать искусственный мозг и чем опасны компьютерные игры? Об этом и многом другом Татьяна Черниговская рассказывает в передаче канала ТВЦ «Повелитель интеллекта».

Метальный лексикон

В очередной публичной лекции Татьяна Владимировна Черниговская объясняет, как устроена нейронная сеть, где в ней содержится информация, какую роль для этой сети играет язык, почему именно языковая способность (language competence) - это наша основная характеристика как биологического вида (хотя большинство людей даже не пользуются в полной мере своим языком, а общаются штампами) и что мы можем назвать «тёмной материей нашего мозга».

Конь и трепетная лань: учёный на стыке наук

В лекции, прочитанной на симпозиуме «Актуальные вопросы нейрофилософии», Татьяна Черниговская рассказывает, какой круг вопросов встаёт перед исследователями XXI века в сфере нейрофилософии, в числе которых проблема понимания, воздействия науки и искусства на наш мозг, мифов, окутывающих знания о работе мозга, переключения языковых кодов.

Также спикер обращает внимание на вопрос, что отличает человека от киборга, и почему проблема существования ментального уровня - это проблема, которая может указывать на то, что привычная физическая картина мира ошибочна.

Как научить мозг учиться

В рамках проекта «Открытое пространство» Татьяна Черниговская выступила с лекцией, в которой осветила антропологические изменения, произошедшие в мире, рассказала о проблемах, которые ставит перед человечеством увеличивающийся поток информации, и об изменениях, необходимых образованию в новой ситуации (отказаться от «заучивания логарифмов» и учить детей «метавещам» - работе с информацией, контролю внимания и памяти и т.д.).опубликовано

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое потребление - мы вместе изменяем мир! © econet

Зачем ученые пишут статьи? Как метко выразила суть проблемы студентка биологического факультета МГУ, зарплата нужна российскому ученому, «чтобы купить корм коту и пакеты для мусора», благо, ее размер это сделать позволяет. К сожалению, на большее, а уж тем более на приобретение реактивов и необходимого оборудования для лабораторий, которое имеет высокую стоимость и в основном привозится из-за границ, ее зачастую не хватает, поэтому живут и работают ученые на деньги грантов. Впрочем, и в развитых странах постоянную позицию имеют только профессора, а исследования ведутся на средства с грантов, получаемых на конкурсной основе.

Чтобы стать обладателем гранта, надо доказать экспертной комиссии, что вы способны выполнить поставленную научную задачу и сделать значимую и важную научную разработку. Важнейшим критерием при распределении грантов на научные исследования является публикационная активность группы, претендующей на получение средств.

«В науке работает правило “publish or perish” - печатайся или умри»

Опубликованная статья - мерило вашей зрелости и профессионализма как ученого. Она показывает, что вы можете поставить и решить нетривиальную научную проблему. Поскольку научная статья - это публикация новых результатов, она также отражает способность находить новые вопросы и/или нестандартные пути решения уже существующих. Еще об одной причине рассказать миру о проделанной работе упомянул ведущий круглого стола Михаил Гельфанд: «Какие бы вы великие ни были, если вы про это никому не расскажете, про это никто и не узнает». И смысл данной фразы не сводится к известной поговорке «сам себя не похвалишь - никто не похвалит», а заключается в том, что для других ученых и специалистов R&D ваши находки могут иметь большую ценность и повлиять на их исследования, но если их не публиковать, научное сообщество вовремя не узнает о значимом открытии.

Можно сказать, что в науке работает правило «publish or perish» - «печатайся или умри». Очевидно, публикация статей в уважаемых научных журналах - не просто эффективное средство создания хорошего имиджа ученого, а неотъемлемая составляющая его деятельности, играющая исключительную роль в его карьере. Но при написании и публикации первой статьи молодые ученые испытывают серьезные затруднения, часто психологического характера: страх, неуверенность или, как это еще называют, «паралич перфекциониста», порождаемые отсутствием опыта и незнанием тонкостей, связанных с процессом публикации. Как перестать паниковать и написать первую статью - на этот и многие другие вопросы отвечали эксперты-участники круглого стола на зимней школе «Биотехнологии будущего»: Михаил Гельфанд, Георгий Базыкин, Светлана Боринская, Максим Имакаев, Александр Панчин, Ирена Артамонова, Илназ Климовская.

Как написать?

Принимаясь за статью, молодой ученый может долго пребывать в состоянии растерянности, не зная, с чего начать. Путь решения проблемы «чистого листа» у каждого свой: один в первую очередь пишет аннотацию (краткое резюме), другой - «Материалы и методы», третий начинает с выводов, кто-то готовит иллюстрации и таблицы, отображающие результаты работы, и формирует тем самым каркас, вокруг которого будет строиться повествование. Порядок на этом этапе не принципиален: все неоднократно придется переделывать. Какие разделы в каком порядке лучше писать, что следует включать в каждый из них, подробно разбирается в курсе «Writing in Sciences» Стэнфордского университета, а также в статьях «Clinical Chemistry Guide to Scientific Writing» и «Essentials of Writing Biomedical Research Papers» . Но есть несколько важных моментов, которые не стоит упускать из виду

Аннотация (abstract) часто пишется раньше других разделов. Аннотации становятся абзацем в заявке на гранты, их требуют для регистрации на конференции и т.п. Это происходит задолго до появления финальная версии научной работы и собственно статьи, которая подведет все итоги и обобщит. Это нормально: постановка проблемы становится ясна намного раньше, чем бывает сформулировано ее решение и перепроверены все доказательства. Чтобы ваша работа была доступна для поиска и качественно индексировалась поисковыми движками, ваш abstract должен содержать все релевантные ключевые слова (теги). Научные статьи все чаще печатают в интернет-изданиях, не имеющих бумажной версии, а свежие работы, как правило, ищут по ключевым терминам, поэтому включение релевантных тегов в название статьи и аннотацию крайне важно. Чем чаще вашу работу будут находить, тем большую известность приобретут ваши идеи и находки, тем чаще на нее будут ссылаться, таким образом повышая ваш индекс цитируемости. Если вы не являетесь ученым с мировым именем, то просто для того, чтобы вашу работу элементарно заметили, стройте резюме так, чтобы именно ваша статья выдавалась в ответ на поисковые запросы того читателя, которого вы хотите привлечь, и чтобы ее можно было найти по списку тегов, на которые можно подписаться. Кажется, что это трудно, но такое умение быстро приходит с практикой.

«Шутливые и заигрывающие заголовки должны быть используемы с осторожностью: есть вероятность, что рецензент не обладает достаточным чувством юмора»

Язык и стиль. Для преодоления проблем с выработкой стиля для написания статей полезно ознакомиться с работами других, более опытных авторов, которые преодолели трудности такого рода настолько давно, что имеют право пошутить как Мартин Новак: «Я никогда не читаю чужие статьи - это плагиат». Можно завести словарик емких слов и выражений, что особенно полезно при написании статей на неродном языке.

После того, как вы уже создали первую версию описания вашей работы - статью, - целесообразно обратиться за помощью к людям, которые имеют меньше проблем в обращении с языком: филологам, лингвистам, журналистам. Они могут не понять сути вашего исследования, но у них есть ценное свойство: умение придавать изложению четкость, логичность, последовательность, гармоничность и стройность. Самостоятельно это сделать бывает сложнее, чем кажется на первый взгляд. Все-таки «правильные слова в правильном порядке» - это уже поэзия, по определению английского поэта-романтика Кольриджа.

Важно изложить мысль в статье понятно, и поэтому имеет смысл пользоваться опытом научных журналистов. Разницу в подходах к созданию текста подчеркнул Александр Панчин: «Научным журналистам не хватает аккуратности в передаче фактов, а ученым - некоего вдохновения. Статья представляется им как сухой научный труд, который получен пóтом и усилиями. И, напротив, «научному журналисту писать приятно и интересно»».

Как автор многочисленных научных и научно-популярных статей, Александр Панчин советует в процессе написания «подумать, что еще следует из гипотезы», найти связи, аналогии, развить свои выводы. Это позволит вам достигнуть расположения читателя благодаря более интересному и целостному изложению. Важно помнить: искусство писать стройные понятные тексты - то искусство, которому можно научиться. Многие ученые и журналисты находят полезной книгу «Как писать хорошо» .

Заголовок. Как статью вы назовете, так она и поплывет. Выпуская свое творение в «свободное плавание», необходимо помнить о том, что судьба его во многом зависит от выбранного заглавия. Во-первых, оно должно соответствовать теме, а во-вторых - содержать в себе, как и аннотация, важные ключевые слова, по которым легко можно найти вашу работу. Также стоит обратить внимание на широкий круг ваших потенциальных читателей и в названии упомянуть более общий вывод/тему вашей работы, не увлекаясь при этом чрезмерным загромождением названия сокращениями белков, генов и методологий. Название должно звучать убедительно и весомо, вызывать интерес и любопытство.

О том, как можно кардинально изменить отношение ко всей работе, переделав только заголовок, рассказала Светлана Боринская: «Хочу рассказать вам о нескольких забавных, немного детских студенческих работах. К примеру, первоначальное название одной из них было таким: «Сравнение внутреннего строения представителей различных классов кольчатых червей (продольные и поперечные срезы)». Сравните с измененным названием: «Исследование зависимости морфофункциональной организации от условий обитания на примере внутреннего строения представителей разных таксонов кольчатых червей»».

В англоязычных изданиях зачастую используют названия, написанные через двоеточие: первая часть - более общая тема, вторая - более специализированная и узкая расшифровка открытия. Другим вариантом двойного названия может быть структура, в которой первая часть короткая, юмористическая, а вторая - серьезная, научная. К примеру, «Hard rock life: Collecting census data on microbial denizens of hardened rocks». «Шутливые и заигрывающие заголовки должны быть использованы с осторожностью: есть вероятность, что рецензент не обладает достаточным чувством юмора, чтобы оценить вашу шутку, и отклонит статью», - поделился неудачным опытом Михаил Гельфанд.

Русский или английский

Мы уже затронули тему того, как отличаются статьи, которые пишутся для русских журналов, от работ для публикации в зарубежных изданиях. Считается, что международная, уважаемая наука делается на английском языке. Тогда перед нами встает вопрос: стоит ли публиковаться по-русски в национальных изданиях? Свою точку зрения на данный вопрос высказал Георгий Базыкин: «У меня нет ни одной статьи по-русски и довольно много статей по-английски. Я никогда в жизни не писал статьи по-русски и не очень понимаю, зачем. Мне кажется, это искусственно уменьшает число ваших читателей».

Некоторые ученые принципиально публикуются исключительно в отечественных журналах на родном языке, чтобы поднять их престиж до международного уровня. Стоит понимать, что они не всегда обоснованно жертвуют своим рейтингом, ведь международное научное сообщество просто не знает русского языка и не сможет прочитать их работу и оценить их вклад.

Но это не единственно возможная точка зрения. По мнению Ирены Артамоновой, в некоторых ситуациях имеет смысл поместить статью о результатах в русском журнале. Так, если у вас была маленькая, простая и ясная задача, допустим, в рамках курсовой или дипломной работы, и вы хорошо с ней справились, но результаты недостаточно новы или существенны для публикации в высокоцитируемом/конкурентном журнале, такую работу логично напечатать в отечественном издании, где, к тому же, порог на принятие статей к публикации ниже. Кроме того, этот вариант подойдет вам, если работа была проделана вместе со студентом, который в результате уехал за границу и «увез» идею с собой, и теперь не продолжает исследование по данной теме.

«Прелесть статей о гениальных открытиях и изобретениях заключается в том, что рано или поздно о них в любом случае кто-нибудь узнает»

По вопросу, стоит ли писать статью сначала по-русски, а потом переводить на английский, аудитория пришла к мнению, что писать по-русски, а потом переводить на английский - занятие, отнимающее слишком много времени и не дающее ощутимой пользы, так как строить тексты нужно, учитывая специфику языка. Много полезных советов, касающихся написания текстов именно на английском языке, можно почерпнуть из 1–3 недель курса «Writing in the sciences» Стэндфордского университета.

Индекс цитирования и импакт-фактор: размер имеет значение

Мы уже неоднократно касались темы выбора публикационной стратегии. Данный вопрос встает перед учеными необычайно остро, что проиллюстрировал Михаил Гельфанд: «Мендель - классический пример человека с неправильной публикационной стратегией: статью об открытии чрезвычайной важности - законах, объясняющих механизм наследования, - он опубликовал в очередном томе «Трудов Общества естествоиспытателей», и на 50 лет генетика была аккуратно похоронена. Вот представьте себе: если бы Дарвин знал про генетику, насколько по-другому все это бы происходило!»

Конечно, через много лет, уже после смерти Менделя, мир все же признал его заслуги. Прелесть статей о гениальных открытиях и изобретениях заключается в том, что рано или поздно о них в любом случае кто-нибудь узнает, возможно, даже скоро. Как это случилось с работой братьев Райт, которую принял только журнал, посвященный проблемам пчеловодства. Однако возможен и более грустный вариант: о вашем исследовании могут так и не прочесть, что практически равнозначно тому, что его для науки никогда не существовало. Степень «научной великости» имеет положительную корреляцию с вашей цитируемостью и индексом Хирша - количеством публикаций, равным X, которые были процитированы X и более раз.

Так чем же руководствоваться при выборе издания? Для разрешения сомнений по этому поводу следует принимать во внимание тематику журнала, а также различные индексы и рейтинги. Самое главное - найти такой или такие журналы, которые наиболее подходят под тематику вашего исследования. Затем стоит адекватно оценить уровень значимости и качество вашей работы, сравнив ее с другими статьями в данном издании, и решить, заинтересуются ли редакторы журнала вашей работой, чтобы не терять драгоценное время - не только ваше, но и редакторов. Также важно обратить внимание на индекс цитирования и импакт-фактор (IF), который равен среднему количеству ссылок на статью в данном журнале за два года. Именно по IF журнала, в котором статья опубликована, будут оценивать вашу успешность.

Школа-конференция «Современная биология & Биотехнологии будущего» прошла в конце января - начале февраля 2014 года. Данная школа стала уже четвёртой в череде мероприятий, организованных образовательной организацией Future Biotech. По уже сложившейся традиции зимняя школа проводится совместно с командой молодых учёных во главе с Михаилом Гельфандом. В этом году со-организатором школы стал Центр инновационного развития Москвы, ответственный за разработку и реализацию государственных программ развития высокотехнологичных секторов экономики города.

Кроме того, количество читателей у журналов с высоким IF выше и, таким образом, о вашей работе узнает большее количество ученых. Несмотря на то, что индекс цитирования и импакт-фактор чрезвычайно важны, в некоторых случаях целесообразнее отдать свою статью в журнал с меньшим показателем. В первую очередь это касается тематических изданий, которые могут иметь большое влияние, но при этом импакт-фактор небольшой величины, а также ситуаций, когда важнее напечатать работу раньше, чем это сделает ваш конкурент. Бывает также, что журналы для повышения релевантности и индекса публикуют сенсационные, но недостаточно тщательно проверенные данные. Им выгоднее, чтобы из пяти статей четыре провалились, но одна имела 1000 цитирований, чем чтобы каждая из пяти статей имела 20 ссылок. Тут уж, разумеется, приходится ориентироваться не по индексам, а по обстоятельствам.

Еще один важный момент - платные публикации в журналах с рецензированием работы специалистами в вашей области. В последнее время количество изданий, использующих бизнес-модель, при которой автор платит за возможность поместить статью в журнал, а не читатель за подписку на издание, существенно возросло. К сожалению, это зачастую связано с тем, что подобной стратегией создатель электронного интернет-журнала минимизирует риски, связанные с недостаточным качеством опубликованного материала, зато увеличивает потенциальную прибыль. Но наряду с недобросовестными платными изданиями, делающими бизнес на тех, кому нужны публикации, существуют и те, которые пользуются определенным уважением (например, семейства журналов PLoS или BMC) и могут даже предоставлять некоторые скидки, принимая во внимание ваше финансовое положение.

Как же реагировать на предложение напечатать работу в платном издании? По мнению Михаила Гельфанда, здесь все зависит от того, насколько жестко рецензируются присылаемые в журнал статьи. Если издание публикует за деньги любые материалы без каких-либо ограничений, то наличие вашей статьи в нем не только не принесет вам пользы, но даже может нанести ущерб репутации. Одно из изданий этой категории, входившее в список ВАК, было разоблачено в ходе акции «Корчеватель», проведенной газетой «Троицкий вариант - Наука». Заместителю главного редактора Михаилу Гельфанду удалось уличить интернет-журнал в некомпетентности и отсутствии рецензирования, отправив в него лишенный смысла текст, сгенерированный компьютером, и оплатив его публикацию. В результате, когда была доказана некомпетентность анализируемого издания и вышла статья об итогах расследования в газете «Троицкий вариант - Наука», ВАК исключил разоблаченный журнал из списков и даже отчасти пересмотрел правила, по которым данные списки формируются.

Рецензирование: правила тона

Отдельная тема - рецензенты, с которыми ученым приходится сталкиваться независимо от их желания, а иногда и самим выступать в этой роли. Поэтому необходимо знать не только правильный подход к этим людям, от которых зависит судьба вашей публикации, но и иметь «противоядие» на случай, если эти хитрости употребляются против вас. Так, порой рецензенты советуют ссылаться на их собственные работы, таким образом раскрывая самих себя. Михаил Гельфанд в случае, когда сам выступает рецензентом, использует следующую хитрость: «У меня есть коварное средство: я обычно прошу сослаться на кого-нибудь другого».

Всегда следует помнить о том, что ваш первый читатель - редактор журнала, и понимать, что ваша статья - почти письмо, адресованное в первую очередь ему, и только если он одобрит - тогда читателю. Редактор же подберет для вашей статьи рецензентов. Некоторые журналы позволяют автору предложить возможных рецензентов - это делается для облегчения работы редактора. Вы можете использовать это, чтобы предложить тех, кто доброжелательно отнесется к вашей статье, но не следует злоупотреблять: не стоит предлагать соавторов вашей предыдущей статьи или, скажем, людей с только русскими фамилиями.

Раньше рецензиям уделялось гораздо больше времени: и редакторы, и рецензенты подолгу разбирались в неточностях, вникали в детали, когда находили причины, чтобы не публиковать работу. Теперь же стало «модно» соревноваться в скорости рецензирования. На то, чтобы изучить тему, у редакторов не хватает времени, поэтому если вашу статью отвергнут из-за того, что она не была предельно понятной, грамотной и содержала стилистические ошибки, виноваты будете только вы. Причем нельзя исключать, что вам не объяснят истинных причин отказа, ответят как можно короче и сошлются на то, что потенциал вашей статьи и престиж их журнала просто не сопоставимы. Если вы ранее публиковались исключительно на русском языке, ваши предыдущие статьи могут быть просто проигнорированы. Безусловно, все вышеперечисленное - большое упущение редакторов, но страдать от этого придется вам, поэтому стоит быть готовым к таким поворотам и ухабам на сложной дороге к своей цели.

Что же делать по получении рецензии и письма редактора? Как минимум, их надо внимательно прочитать. Иногда оказывается, что редактор не во всем согласен с рецензентами и прямо указывает, на какие замечания стоит обратить внимание. Среди замечаний часто встречаются содержательные, указывающие на пробел в вашей работе - тогда действительно стоит проделать дополнительные исследования. Могут быть простые, чисто редакционные замечания - даже если вы с ними не до конца согласны, как правило, бывает проще сделать требуемое изменение. Наконец, могут быть замечания, с которыми вы принципиально не согласны - в таком случае надо подробно изложить причины этого несогласия. Есть хорошая английская формулировка - «we respectfully disagree». Следует стремиться к тому, чтобы таких несогласий было не слишком много. Если от вас требуют дополнительной работы, которая равна по объему самостоятельному исследованию, можно попробовать сказать, что вы про это думали, сославшись на какой-либо фрагмент текста, где говорилось о чем-то подобном, но это выходит за рамки данной статьи и будет опубликовано отдельно. Кстати, если рецензент действительно предложил новую идею, и вы сделали соответствующую работу, все равно полезно показать, что вы про это подумали, а вот теперь, по предложению рецензента, решили включить: это небольшое лукавство развеет впечатление, что вы не до конца продумали свой проект.

Готовя исправленную версию, стоит выделить цветом все изменения в тексте или править в режиме записи изменений - это облегчит работу редактору, - и некоторые журналы прямо этого требуют. Сделав новую версию, подготовьте письмо редактору с перечислением всех содержательных комментариев рецензентов и ваших ответов на них. Полезно понимать, что основным читателем этого письма опять же будет редактор, поэтому в нем должно быть как можно меньше споров. К каждому замечанию напишите, что вы согласны, внесли требуемую правку и приведите исправленный кусок, либо напишите, что не согласны. В преамбуле опишите в общем, какие дополнительные исследования или существенные переработки текста были сделаны. Все это повышает ваши шансы на то, что редактор примет статью без повторного раунда рецензирования. Обычно в журналах есть четыре варианта рекомендаций рецензентов и решения редактора: принять «как есть», принять с небольшими изменениями - «minor revision» (обычно в таких случаях редактор просто проверяет, внесены ли они в новую версию), принять условно с большими изменениями - «major revision» (как правило, означает дополнительное рецензирование) и отклонить. В последнее время «major revision» заменяют на «отклонить с возможностью повторного рассмотрения» - это практически одно и то же; журналы таким образом стараются чисто формально сократить среднее время от получения до принятия статьи.

А теперь посмотрим на другую сторону медали, то есть, на тот случай, когда рецензентом являетесь именно вы. Порой в научные журналы присылают недоделанные работы или откровенный бред и всерьез требуют его опубликовать. Александр Панчин рассказал о том, как ему присылали на рецензирование статью «Геном снежного человека», ДНК которого были добыты якобы из следов легендарного существа. Рецензент не поленился прогнать предъявленные последовательности через программу BLAST и показать, что они принадлежат медведю, на что автор, защищаясь, отвечал, что это просто общие с медведем гены и что у Homo sapiens таковые тоже имеются. Здесь вспомним о чудесной стратегии, которую используют занятые и важные редакторы журналов с мировым именем: просто «дадим отлуп». Спорить с упрямыми и самоуверенными авторами - напрасная потеря времени и сил, которые можно потратить с гораздо большей пользой. Если же, напротив, статья толковая, то правильнее указать на недочеты и попросить исправить их.

Порядок авторства - самый больной вопрос

Вопрос авторства научных статей является наиболее болезненным, и поэтому неудивительно, что в процессе обсуждения его также не оставили без внимания. Порой недобросовестный начальник лаборатории присваивает себе идеи подчиненных или вписывает в раздел «Авторы» людей, которые не внесли никакого вклада в проделанную работу, преуменьшая заслуги тех, кто проделал основную часть. Кроме того, существуют неоднозначные ситуации, когда случайный разговор за чаем служит толчком для начала или продолжения исследования, но при этом автор идеи в проекте не участвует. Решение о том, стоит ли включать в соавторы человека, придумавшего эту идею, остается за руководителем проекта.

Такие поступки кажутся авторам - двигателям проекта - возмутительными, так как принижают их заслуги, мешают продвижению по карьерной лестнице и порой сильно задевают их самолюбие. Есть несколько способов борьбы с подобными нарушениями этических норм, использующихся как на массовом, так и на индивидуальном уровне. Издания предоставляют широкие возможности для описания роли в исследовании его участников.

Во-первых, это последовательность перечисления авторов: первый автор - это человек, внесший наибольший вклад в работу, собственно экспериментатор; далее авторы следуют в порядке уменьшения значимости их роли в исследовании, и последним должен быть указан руководитель лаборатории, где было выполнено исследование, либо руководитель проекта. Если работа была выполнена двумя учеными в равных долях, то есть возможность указать нескольких авторов в качестве «первых» (Joint first authorship); реже встречаются несколько «последних» авторов - обычно так бывает, если работа сделана в сотрудничестве двух научных групп.

Во-вторых, все чаще выделяется специальный раздел в конце статьи, в котором четко прописывается вклад каждого из соавторов в работу. При этом если человек не выполнил никакой задачи, редактором может быть поставлен вопрос о его исключении из ряда соавторов.

В-третьих, существует раздел «Благодарности», в котором можно отметить человека, влиявшего на проект, но не принявшего непосредственного участия в нем. На индивидуальном уровне вопросы авторства сложнее, и каждый принимает решение сам. Кто-то предпочитает активные действия и отстаивает свое мнение, кто-то просто ждет «лучших времен», когда он станет руководителем лаборатории и сам сможет всем управлять и устанавливать свои порядки. В данном вопросе, как и в других аспектах жизни, не стоит все однозначно делить на черное и белое. В любом случае, перед тем, как устраивать «революцию» и свергать «тиранов», стоит пытаться посмотреть на проблему с другой точки зрения. Возможно, в итоге окажется, что «злой» шеф не давал вам публиковать маленькие статьи по текущим результатам для того, чтобы работа «доросла» наконец до уровня Science или Nature, а ваша идея, которую вы рассказали другу и все равно бы не имели возможности воплотить самостоятельно, поможет чуточку изменить мир к лучшему. А разве не к этому стремится настоящий ученый? И небольшое предупреждение - сказанное выше относится именно к биологическим статьям. В других науках традиции могут быть совсем другие: скажем, математики, как правило, расставляют авторов в алфавитном порядке.

Текст: Екатерина Мищенко и Илназ Климовская

История науки – закономерности возникновения и развития научных знаний, проф.научных сообществ и соц.условий существования науки

Вплоть до XIX в. проблема истории науки не была предметом специального рассмотрения, и только в трудах первых позитивистов появляются попытки анализа генезиса науки и ее истории, создается историография науки.

Специфика подхода к возникновению науки в позитивизме выражена Г. Спенсером (1820-1903) в работе "Происхождение науки". Утверждая, что обыденное знание и научное по своей природе тождественны, он заявляет о неправомерности постановки вопроса о возникновении науки, которая, по его мнению, возникает вместе с появлением человеческого общества. Научный метод понимается им как естественный, изначально присущий человеку способ видения мира, неизменяемый в различные эпохи. Развитие знания происходит только путем расширения нашего опыта. Спенсером отвергалось то, что мышлению присущи философские моменты. Именно это положение позитивистской историографии явилось предметом резкой критики историками науки других направлений.

Хотя разработка истории науки началась в XIX в., но признание истории науки как специальной научной дисциплины произошла только в 1892 г., когда во Франции была создана первая кафедра истории науки.

Первые программы историко-научных исследований можно охарактеризовать следующим образом:

Первоначально решалась задача хронологической систематизации успехов в какой-либо области науки;

Делался упор на описание механизма прогрессивного развития научных идей и проблем;

Определялась творческая лаборатория ученого, социокультурный и мировоззренческий контекст творчества.

1. Значение истории вообще и истории науки в частности:

Без истории непонятно сегодняшнее состояние науки. Прошлое – ключ к настоящему. Например, многие слова и ходы мысли – от античной науки и языка: «логии», «сущность» («усия»); идеал математического доказательства, традиции научных диспутов – от средневековой схоластики

Многие вещи переоткрываются заново. Знание истории – эвристично, будит мысль. Пример: диагностика по пульсу и радужке,

Обеспечение преемственности культуры и научных поколений

2. Виды истории науки:

Дисциплинарная история науки. Самый развитый отдел. История различных наук

Парадигмальная. Смена типов научной рациональности и идеалов научности. Смена образов науки и научной деятельности. Этим и будем в основном заниматься. (Уровни: эмпирический, теоретический)

Биографическая. Биографии ученых, воспоминания – полезна как механизм научных открытий

Историографическая. История самих историй и концепций науки – т.е. попыток ее осмысления (Вернадский, Александр Койре Ричард Нидхем)

В. И. Вернадский (1863-1945) предложил идею рассмотрения истории науки как становления и развития научного мировоззрения.

В настоящее время сосуществуют (несмотря на то, что возникли в разное время) три модели исторической реконструкции науки, которые зависят от самого взгляда на науку:

1) история науки как кумулятивный, поступательный, прогрессивный процесс;

2) история науки как развитие через научные революции;

3) история науки как совокупность индивидуальных, частных ситуаций (кейс стадис).

Смысл кумулятивистской модели состоит в том, что каждый последующий шаг в науке может быть сделан, лишь опираясь на предыдущие достижения; новое знание совершеннее старого, оно полнее и адекватнее отражает действительность; предшествующее развитие науки - предыстория, подготовка ее современного состояния; все, что было отвергнуто современной наукой, считается ошибочным, относится к заблуждениям.

Встает вопрос, как интерпретировать скачки в познании, революции, то есть акты прерывности? Австрийский физик и философ конца XIX - начала XX в. Э. Мах (1838-1916) считал, что естествоиспытатель должен уметь увидеть в явлениях природы единообразие, представить новые факты так, чтобы подвести их под уже известные законы. На этой же позиции стоял П. Дюгем (1861-1916): задачу он видел в том, чтобы обосновать скачки из предшествующего развития знания. Например, он показал значение развития средневекового знания для становления науки Нового времени.

Дюгем писал: "В генезисе научной доктрины нет абсолютного начала; как бы далеко в прошлое ни прослеживали цепочку мыслей, которые подготовляли, подсказывали, предвещали эту доктрину, всегда в конечном итоге приходят к мнениям, которые в свою очередь были подготовлены, подсказаны, предвещены; и если прекращают это прослеживание следующих друг за другом идей, то не потому, что нашли начальное звено, а потому, что цепочка исчезает и погружается в глубины бездонного прошлого" .

Вторая модель понимает историю развития науки через научные революции. Но в этой модели тоже есть разные подходы. Первый – эволюционистский, близкий кумулятивистскому : наука развивается по неким эволюционным законам. Второй- постпозитивистский (вторая половина XX в.), его представители утверждают, что научная революция приводит к фундаментальной ломке старой теории, или парадигмы, или научно-исследовательской программы, которые принципиально не сводимы к предшествующим теориям, парадигмам, исследовательским программам. Так, Т. Кун, например, считал, что в ходе научной революции возникает новая теория, уже завершенная и вполне оформленная, в то время как И. Лакатос утверждал, что победившая в результате научной революции научно-исследовательская программа должна развиваться, совершенствоваться до "пункта насыщения", после чего начинается ее регресс. При этом существует возможность определять проблемы, подлежащие обсуждению, предвидеть аномалии.

Во 2 семестре – к этому вернемся

Третья модель реконструкции науки, которая зарождается в историографии науки, получила название кейс-стадис (case-studies ) - ситуационных исследований. "Кейс-стадис - это как бы перекресток всех возможных анализов науки, сформулированных в одной точке с целью обрисовать, реконструировать одно событие из истории науки в его цельности, уникальности и невоспроизводимости" .

Научное открытие здесь изображается как историческое событие, которое рассматривается в соотнесении со всем контекстом - другими научными гипотезами, теориями, социокультурными, психологическими обстоятельствами, при которых он был получен. Критики говорят, что при этом в ходе ситуационного исследования чаще всего создается фрагментарная историческая картина.

Если прибегнуть к графической модели истории науки, то традиционная кумулятивная историография науки может быть представлена прямой однонаправленной линией, в то время как историческая реконструкция на базе кейс-стадис будет представлять собой нечто вроде плоскости с возвышающимися на ней холмами и пиками, которые изображают события большей и меньшей значимости. Между событиями (а ими могут быть и конкурирующие теории) устанавливаются диалогические отношения, что на графической модели можно показать как линии, соединяющие различные холмы и пики.

Диалектика истории и теории науки: Тезис: история – ключ к современному пониманию научной ситуации. Контртезис: история всегда отслеживается сквозь призму каких-то теоретических установок («очки на глазах исследователя»)

Лекция 4

3. Методологические проблемы истории науки.

3.1. Проблема объективности историко-научных исследований.

Долгое время считалось, что мы все точнее и глубже познаем историю, но этот взгляд изменился в 20 веке:

Радикальные разрывы в картинах прошлого, в нашем собственном понимании. Мы сегодня видим Средневековье и даже 19 век не так, как еще 25 лет назад.

Одно и то же по-разному видится из разных национальных и культурных традиций.

Вывод: история науки в существенной степени зависит от субъективных предпосылок и установок исследователей. В итоге- борьба объективизма и субъективизма в истории науки.

Тезисы субъективизма:

а) истории нет как таковой, мы пишем субъективно историю. Остались лишь артефакты, нуждающиеся в нашей интерпретации. Произвол датировки.

б) Предрассудки в интерпретации: исторические (смотрим на другую эпоху сквозь призму своей; национальные (европеец не воспринимает восточную науку); идеологические (коммунистическая и демократическая история)

Контраргументы субъективистам:

Тексты – не бесконечно интерпретируемы. Объективная информация

Тексты с повествованием об эпохе, мемуары

Материальная культура – достаточно надежный материал для объективных реконструкций. Технические приборы и средства

Наличие реликтов в рамках развитых систем (обычаи, мифы). Глубина исторической памяти (старые знания, напр. золотое сечение)

Онтогенез повторяет филогенез (Пиаже. Психогенез знаний и его историческое значение)

Иные онтологические схемы

Методы минимизации субъективизма:

Научные методы датировки

Наращивание фактуальной базы и ее проверка

Развитые актуалистические (?) методы

Критическая рефлексия относительно собственных предрассудков

Диалог с альтернативными позициями и интерпретациями

Синтетичность позиции и полифакторность

Воздержание от аксиологических суждений

3.2.Соотношение эмпирической и теоретической истории науки

Эмпирическая история – событийная канва фактов и открытий. Проблема: дурная бесконечность. Хаос фактов.

Теоретическая история – вскрытие движущих сил в истории; реконструкция типов ментальности, «образов науки». Узловые пункты развития, его необходимые моменты. Проблема: Угроза субъективизма и насилия над фактами: логика домысливания

Идеал – взаимокорректировка эмпирической и теоретической истории науки. Факты шлифуют теор.схемы, а схемы отбирают факты и упорядочивают картину

Возвращаясь к соотношению истории и теории науки, можно сделать вывод, что они неразрывно взаимосвязаны: тот или иной подход к теории науки влияет на интерпретацию ее истории и наоборот, какие-то исторические факты меняют взгляд на саму науку.

Проблема «европоцентризма»

Историк науки Эдгар Цильзель (1891- 1944) считал, что научный подход к миру - довольно позднее достижение в истории человечества, и для него нужны были особые предпосылки:

Перемещение центра культурной жизни в города. Наука, будучи светской и невоенной по духу, не могла развиваться среди духовенства и рыцарства, она могла развиваться только среди горожан.

Технологический прогресс. Уже в конце средневековья в производстве и военном деле стали использоваться машины. Это, с одной стороны, ставило задачи для механиков и химиков, а с другой - способствовало развитию каузального мышления и в целом ослабляло магическое мышление.

Развитие индивидуальности, разрушение оков традиционализма и слепой веры в авторитеты.

Примат экономической рациональности вместо традиции и привычки, которая способствует развитию рациональных научных методов, основанных на вычислениях и расчетах.

Как видим, аргументы Цильзеля говорят примерно о той же социальной атмосфере, которая, с точки зрения историков античности, способствовала развитию науки в Древней Греции.

Однако Джозеф Нидам, известный, прежде всего, своими глубокими исследованиями науки древнего и средневекового Китая, считает совершенно недопустимой точку зрения, согласно которой мировая цивилизация обязана рождением науки исключительно Западной Европе.

Нидам предостерегает против недооценки великих цивилизаций Востока, хотя не отрицает факта научной революции XVI - XVII вв., происшедшей в Западной Европе. Он просто иначе ставит вопрос о возникновении современной науки, и вопрос вновь выглядит парадоксальным. Нидам пишет: «Изучение великих цивилизаций, в которых не развились стихийно современная наука и техника, ставит проблему причинного объяснения того, каким способом современная наука возникла на европейской окраине старого мира, причем поднимает эту проблему в самой острой форме . В самом деле, чем большими оказываются достижения древних и средневековых цивилизаций, тем менее приятной становится сама проблема».

Александр Койре напоминал о важнейшей роли арабского мира в том, что бесценное наследие античного мира было усвоено и передано далее Западной Европе.

«...Именно арабы явились учителями и воспитателями латинского Запада... - говорил Койре. - Ибо если первые переводы греческих философских и научных трудов на латинский язык были осуществлены не непосредственно с греческого, а с их арабских версий, то это произошло не только потому, что на Западе не было больше уже - или еще - людей, знающих древнегреческий язык, но и еще (а быть может, особенно) потому, что не было никого, способного понять такие трудные книги, как «Физика» или «Метафизика» Аристотеля или «Альмагест» Птолемея, так что без помощи Фараби, Авиценны или Аверроэса латиняне никогда к такому пониманию и не пришли бы. Для того чтобы понять Аристотеля и Платона, недостаточно - как ошибочно часто полагают классические филологи - знать древнегреческий, надо знать еще и философию. Латинская же языческая античность не знала философии».

Можно со всей основательностью сделать вывод , что ни один географический регион, ни один конкретный народ не может претендовать на исключительную роль в зарождении науки.

Предварительные установки в понимании истории науки:

1. Парадигмальная история науки. Логика и ключевые этапы. Многообразие форм проявления науки.

2. Принципиальная незавершенность истории науки вообще и парадигмальности в частности. Неустранимая субъективность.

3. Прерывистость науки, радикальная смена образов

4. Неприемлемость европоцентризма в истории вообще и в истории науки в частности.

5. Включенность науки в общую интеллектуальную жизнь и культурный контекст эпохи.

Всякое исследование в науке предпринимается для того, чтобы преодолеть определенные трудности в процессе познания новых явлений, объяснить ранее неизвестные факты или выявить неполноту старых способов объяснения известных фактов. Эти трудности в наиболее отчетливом виде выступают в так называемых проблемных ситуациях, когда существующее научное знание, его уровень и понятийный аппарат оказываются недостаточными для решения новых задач познания. Осознание противоречия между ограниченностью имеющегося научного знания и потребностями его дальнейшего развития и приводит к постановке новых научных проблем.

Научное исследование не только начинается с выдвижения проблемы, но и постоянно имеет дело с проблемами, так как решение одной из них приводит к возникновению других, которые в свою очередь порождают множество новых проблем. Разумеется, не все проблемы в науке являются одинаково важными и существенными.

Уровень научного исследования в значительной мере определяется тем, насколько новыми и актуальными являются проблемы, над которыми работают ученые. Выбор и постановка таких проблем определяются целым рядом объективных и субъективных условий. Однако любая научная проблема тем и отличается от простого вопроса, что ответ на нее нельзя найти путем преобразования имеющейся информации. Решение проблемы всегда предполагает выход за пределы известного и поэтому не может быть найдено по каким-то заранее известным, готовым правилам и методам. Это не исключает возможности и целесообразности планирования исследования, а также использования некоторых вспомогательных, эвристических средств и методов для решения конкретных проблем науки.

2.1. Выбор и постановка научных проблем

Возникновение проблемы свидетельствует о недостаточности или даже об отсутствии необходимых знаний, методов и средств для решения новых задач, постоянно выдвигаемых в процессе практического и теоретического освоения мира. Как уже отмечалось, противоречие между достигнутым объемом, и уровнем научного знания, необходимостью решения новых познавательных задач, углубления и расширения существующего знания и создает проблемную ситуацию. В науке такая ситуация чаще всего возникает в результате открытия новых фактов, которые явно не укладываются в рамки прежних теоретических представлений, т.е. когда ни одна из признанных гипотез, законов или теорий не может объяснить вновь обнаруженные факты. С наибольшей остротой подобные ситуации проявляются в переломные периоды развития науки, когда новые экспериментальные результаты заставляют пересматривать весь арсенал существующих теоретических представлений и методов.

Так, в конце XIX и начале XX века, когда были открыты радиоактивность, квантовый характер излучения, превращение одних химических элементов в другие, дифракция электронов и множество других явлений, то на первых порах физики попытались объяснить их с помощью господствовавших в то время классических теорий. Однако безуспешность таких попыток постепенно убедила ученых в необходимости отказаться от старых теоретических представлений, искать новые принципы и методы объяснения.

Итак, возникновение проблемной ситуации в науке свидетельствует либо о противоречии между старыми теориями и вновь обнаруженными фактами, либо о недостаточной корректности и разработанности самой теории, либо о том и другом одновременно.

Проблемные ситуации, возникающие в науке, в самом общем виде можно охарактеризовать как объективную необходимость изменения теоретических представлений, средств и методов познания в узловых пунктах развития той или иной отрасли пауки. При этом речь идет о ситуациях, которые приводят не только к революционным изменениям в науке, но и к любым более пли менее значительным открытиям. Американский специалист в области истории и методологии науки Томас Кун в книге «Структура научных революций» квалифицирует такие ситуации как изменение так называемых парадигм, а сами научные революции - как переход от нормального состояния науки к аномалиям. (Парадигма – в методологии науки – совокупность ценностей, методов, технических навыков и средств, принятых в научном сообществе в рамках устоявшейся научной традиции в определенный период времени.)

Анализ проблемной ситуации в конечном итоге и приводит к постановке новых проблем. При этом, чем более фундаментальной является проблема, тем более общий и абстрактный характер имеет ее первоначальная формулировка.

Но, как правило, именно фундаментальные проблемы определяют постановку других, более частных проблем. Нередко только после решения целого ряда взаимосвязанных частных проблем удается более точно сформулировать, а затем и решить фундаментальную проблему.

Правильная постановка и ясная формулировка новых научных проблем нередко имеет не меньшее значение, чем решение самих проблем. Правильно поставленный вопрос, справедливо подчеркивает В. Гейзенберг, порой означает больше, чем наполовину решение проблемы.

Чтобы правильно поставить проблему необходимо не только видеть проблемную ситуацию, но и указать возможные способы и средства ее решения.

Умение видеть новые проблемы, ясно их ставить, а также указывать возможные пути их решения характеризуют степень талантливости ученого, его опыта и знаний. Не существует никаких рецептов, указывающих, как надо ставить новые проблемы, в особенности фундаментальные.

Разумеется, опыт и знания, помноженные на талант, лучше всего содействуют этой цели. Не случайно, поэтому наиболее важные проблемы выдвигаются выдающимися учеными той или иной отрасли науки, много поработавшими в ней и хорошо освоившимися со специфическими ее трудностями. Известно, что многие оптические проблемы, сформулированные Ньютоном в его книге «Оптика», стали предметом исследования ученых на протяжении целого столетия. То же самое следует сказать о проблеме тяготения. Открыв закон всемирного тяготения, Ньютон не раз отмечал, что ему удалось найти лишь количественную связь между тяготеющими массами. Природа же тяготения, механизм взаимного притяжения тел остаются нераскрытыми до сих пор, хотя общая теория относительности А.Эйнштейна значительно расширила наши знания по этой проблеме.

Постановка научных проблем находится в прямой зависимости от их выбора. Чтобы сформулировать проблему, надо не только оценить ее значение в развитии науки, но и располагать методами и техническими средствами для ее решения. Это означает, что не всякая проблема может быть немедленно поставлена перед наукой.

Здесь-то и возникает весьма сложная и трудная задача по отбору и предварительной оценке тех проблем, которые призваны играть первостепенную роль в развитии науки. По существу именно выбор проблем, если не целиком, то в громадной степени, определяет стратегию исследования вообще и направление научного поиска в особенности. Ведь всякое исследование призвано решать определенные проблемы, которые в свою очередь способствуют выявлению новых проблем, ибо, как отмечает Луи де Бройль, «...каждый успех нашего познания ставит больше проблем, чем решает...».

В конечном итоге выбор проблем, как и исследований, предпринимаемых в науке, детерминируется потребностями общественной практики. Именно в ходе практической деятельности наиболее рельефно выявляется противоречие между целями и потребностями людей и имеющимися у них средствами, методами и возможностями их реализации. Однако познание, как известно, не ограничивается решением проблем, связанных с непосредственными практическими потребностями. С возникновением науки все более значительную роль начинают играть запросы самой теории, что находит свое выражение в относительной самостоятельности ее развития и конкретно воплощается во внутренней логике развития науки.

Выбор и постановка научных проблем в огромной степени зависят от уровня и состояния знаний в той или иной отрасли науки. Это такой же объективный фактор, как и степень зрелости исследуемого объекта, и ученый вынужден с ним считаться. Поскольку возникновение проблемы свидетельствует о недостатке существующих в науке знаний, то первая задача исследователя состоит в том, чтобы конкретно выявить пробелы и дефекты в имеющихся гипотезах и теориях. Однако во всей последующей работе он должен максимально использовать все накопленное и проверенное знание. В опытных науках это знание обычно представлено твердо установленными фактами, эмпирическими обобщениями, законами, надежно подтвержденными теориями.

В зрелой науке любая проблема возникает в рамках определенной теории, поэтому и сам выбор проблемы в значительной мере детерминируется теорией. При этом разработанность и уровень имеющейся теории во многом определяет глубину проблемы, ее характер. Можно сказать, что каждая достаточно широкая теория потенциально определяет совокупность тех проблем, которые впоследствии могут быть выдвинуты на ее основе исследователями.

Выбор проблем для исследования во многом зависит также от наличия специальной техники и методики исследования. Поэтому нередко ученые, прежде чем приступить к решению проблемы, создают сначала методы и технику для соответствующих исследований. Все перечисленные факторы, характеризующие состояние объекта исследования, а также объем и уровень наших знаний о нем, оказывают определяющее влияние на выбор проблем в науке. Эти факторы не зависят от воли и желания ученого и поэтому квалифицируются обычно как объективные предпосылки исследования.

Кроме них существуют еще субъективные факторы, которые также оказывают немаловажное влияние, как на постановку, так и на выбор проблем для исследования.

К ним относятся, прежде всего, интерес ученого к исследуемой проблеме, оригинальность его замысла, эстетическое и нравственное удовлетворение, которое испытывает исследователь при ее выборе и решении.

Хотя эти побудительные факторы играют весьма существенную роль в научном познании, они составляют скорее предмет изучения психологии научного творчества, чем методологии науки.

Наффилдский совет по биоэтике (Великобритания) инициировал серию консультаций о приемлемости вмешательства в устройство человеческого мозга. С развитием технологий ученое сообщество оказалось перед этической дилеммой: есть шанс помочь миллионам людей, однако эта возможность неразрывно связана с рядом угроз - например, созданием нового смертоносного оружия.

О некоторых подобных технологиях рассказывает The Independent . Пациентам с болезнью Паркинсона вживляют в мозг электроды для исправления дефектов двигательной функции с помощью глубокой стимуляции головного мозга. Врачей беспокоят возникавшие в ряде случаев тяжелые побочные эффекты, такие как изменение личности, обострение сексуального влечения и преступное поведение.

В интернете уже продаются так называемые "творческие шапочки", работающие по принципу транскраниальной магнитной стимуляции. Эти устройства подают к голове электромагнитные импульсы, улучшающие память и способности к математике, а также облегчающие симптомы депрессии. В Шотландии врачи испытывают методику лечения последствий инсульта путем введения в мозг стволовых клеток, рассказывает издание.

В лабораториях создаются чипы, позволяющие силой мысли управлять любыми устройствами - от инвалидных кресел до оружия. The Daily Mail рассказывает об эксперименте Кевина Уорвика из Университета Ридинга. Десять лет назад он вживил себе в руку микрочип для улавливания сигналов мозга. С помощью этого устройства он, находясь в Нью-Йорке, управлял манипулятором, установленным в Ридинге.

Однако одним из следствий внедрения бионических технологий может стать размывание границ ответственности человека за свои действия, признают ученые. Также имеются опасения, что вмешательство в устройство мозга повлечет изменение личности и что такие технологии могут использоваться для управления мыслями других людей.

По данным The Independent, в США не менее десятка компаний занимаются разработкой нейро-компьютерного интерфейса, причем многие из них являются подрядчиками военных. The Daily Mail цитирует профессора Томаса Болдуина, организатора дискуссии под эгидой Наффилдского совета по биоэтике: "Это не какая-то там научная фантастика. Если силой мысли действительно можно замыкать контакты и контролировать устройства, могут получиться веселенькие виды вооружения. С учетом неисчерпаемых пентагоновских бюджетов звездные войны в будущем не кажутся мне невообразимыми... Вмешательство в мозг всегда в равной степени порождало и надежду, и страх. Это заставляет нас тщательно обдумать связанные с мозгом фундаментальные вопросы: что делает нас людьми, что делает нас личностями, как и почему мы думаем и ведем себя так, а не иначе".

О своем желании сотрудничать с DARPA (подразделением министерства обороны США по передовым исследованиям) уже заявил герой другой публикации, российский предприниматель Дмитрий Ицков. Он убежден, что в течение 10 лет будет разработана методика "пересадки" человеческого разума в искусственное тело (поначалу хирургическими средствами, а затем и с помощью "загрузки"), а это, по его мнению, открывает человечеству путь к бессмертию. Следующим шагом, полагает он, будет создание новых тел, а затем и искусственного мозга, "компьютерной оболочки, в которую можно будет загрузить разум человека". Предел мечтаний Ицкова - научиться переносить разум индивида в голограмму, ведь у нее "масса преимуществ: можно проходить сквозь стены, перемещаться со скоростью света".

Для решения этих задач предприниматель создал проект с красноречивым названием "Аватар" (к слову, в DARPA тоже существует похожий, хотя и ориентированный исключительно на нужды армии проект с таким же названием). Ицков, по его словам, нанял 100 ученых и продолжает привлекать к сотрудничеству заинтересованных специалистов. "Я понимаю, что для ученых это весьма труднопреодолимое препятствие. Но я верю, что называется, в "американскую мечту". Если вкладываешь во что-то всю свою энергию и все свое время, можно воплотить это в реальность", - заявил Ицков.