И хотя данная история не принадлежит к убийствам, связанным с политическим заговорам с целью захвата власти, а является убийством "на бытовой почве", все же был убит царь, а, значит, тема - политическая.

Филипп II Македонский
Φίλιππος Β Μακεδόνας

382-336 годы до н. э.

Филипп II Македонский

Македонский царь, правивший с 359 года до н. э.
Филипп II вошёл в историю, прежде всего, как отец Александра Великого (Македонского), хотя именно он осуществил наиболее трудную задачу укрепления Македонского государства и фактически объединил Грецию в рамках Коринфского союза.

В 337 году до н. э. под эгидой Коринфского союза Филипп начал подготовку к вторжению в Персию. Историк Юстин писал: «В начале весны он послал вперед в Азию, подвластную персам, трёх полководцев: Пармениона, Аминту и Аттала…».

Однако план новых завоеваний был нарушен новой женитьбой царя. Непостоянство Филиппа и ревнивость его жены Олимпиады давно привели к охлаждению их чувств. В том же 337 году до н. э. Филипп неожиданно женится на знатной молодой македонянке Клеопатре (Κλεοπατρα, ок. 355 - 336 гг. до н. э.). И это приблизило к трону её родственников во главе с дядей Атталом. Филипп и раньше брал других жен, но те в силу своего социального статуса не могли влиять на положение властолюбивой эпирской Олимпиады. Клеопатра стала пятой женой Филиппа, и новая женитьба создала угрозу престолонаследованию старшего сына - Александра.
В результате брошенная и оскорблённая Олимпиада уехала в Эпир к своему брату, царю Александру Молосскому. Олимпиада была дочерью короля Эпира (современная Албания) Неоптолемуса, считавшего себя потомком полумифического Ахилла.

Рождённая с именем Поликсена, она в девичестве носила имя Миртала. Позже она сменила имя на Олимпиаду, скорей всего, в ознаменование победы своего мужа Филиппа на Олимпийских Играх в 356 г. до н.э., а в конце жизни она снова сменила имя и стала Стратоникой.
Существовала легенда, будто отцом Александра был не Филипп, которого отталкивала любовь Олимпиады к змеям, а Зевс, овладевший Олимпиадой во время грозы. Сам Александр тоже поддерживал существование этой легенды в политических целях, но считал своим отцом именно Филиппа.

Джулио Романо Фреска Giove seduce Olimpiade (Соблазнение Олимпиады Зевсом). 1526-1534 гг. Palazzo Te a Mantova

Уехал из отцовского дома и сын Филиппа – Александр, сначала вслед за матерью, а затем к иллирийцам. Плутарх описывает сильную ссору, которая произошла по вине Аттала на свадьбе отца и Клеопатры. Аттал, напившись на свадьбе, стал призывать македонян молить богов, чтобы у Филиппа и Клеопатры родился законный наследник престола. «Взбешенный этим Александр вскричал: «Так что же, негодяй, я по-твоему незаконнорожденный, что ли?» - и швырнул в Аттала чашу. Филипп бросился на сына, обнажив меч, но по счастью для обоих гнев и вино сделали свое дело: царь споткнулся и упал». Впрочем, вскоре Филиппу удалось вернуть сына Александра в родительский дом.

Бюст Александра Великого в Британском музее.
Айбек Бегалин Юность Александра Македонского.Воспитание воли. 2002 г.

Обиду эпирского царя за сестру Филипп сгладил, выдав за него свою дочь - тоже Клеопатру. Как видите, Клеопатра было популярным именем в те времена.
Весной 336 г. до н. э. Филипп решил начать завоевание Персии и выслал в Азию 10-тысячный передовой отряд под командованием Пармениона и Аттала. Сам он собирался выступить в поход по окончании свадебных торжеств своей дочери. Однако именно во время этих торжеств он был убит. Забегая вперед, сообщу, что дочь Филиппа Клеопатра (Κλεοπατρα, 354 - 308 гг.до н. э.) через пять лет овдовела. Позже на её руку претендовали полководцы её брата, Александра Македонского, но вскоре она погибла при загадочных обстоятельствах.

О гибели самого царя Филиппа подробно поведал Диодор в своей "Всемирной Истории".
Филипп II затеял зрелищные представления по поводу свадьбы Клеопатры с эпирским царем Александром. В театре царь устроил огромное представление, начинавшееся шествием с 12 статуями богов (13 статуя изображала самого Филиппа).

Bust of Philip II of Macedon.
Филипп II, царь Македонии. Миниатюрная голова из слоновой кости. Из раскопок царской гробницы в Вергине.

Все места в театре были заняты, когда появился сам Филипп в белом плаще. По его приказу телохранители держались в отдалении, так как он пожелал показать народу, что благодаря доброму отношению к нему греков, ему нет нужды в охране. Приветственные крики гремели в театре, и именно в этот момент царь получил удар кинжалом от своего телохранителя Павсания.

Andre Castaigne Pausanius assassinates Philip during the Procession into the Theatre. 1898-99 гг.

Македонец Павсаний был родом из Орестиды, он являлся не только телохранителем царя, но и его возлюбленным, благодаря своей красивой наружности.
Диодор подробно описывает причины цареубийства:
Когда Павсаний заметил, что царь стал увлекаться другим Павсанием (его тезкой), он обратился к тому с бранью, обвиняя того в гермафродизме и готовности лечь под любого. Другой Павсаний промолчал, но в одном из боев доказал свою любовь к царю Филиппу. Когда тот сражался с царем иллирийцев Плеврием, Павсаний заслонил Филиппа, приняв на себя все удары, и таким образом принял смерть.
Аттал, которому Павсаний незадолго до смерти рассказал об обвинениях отвергнутого тезки, решил отомстить за парня, к которому питал дружеские чувства. Аттал пригласил первого Павсания на обед, напоил его допьяна неразбавленным вином, а затем передал его в бессознательном состоянии погонщикам мулов, которые его изнасиловали.

После того, как Павсаний пришел в себя, он в ярости от поругания обвинил Аттала перед царем Филиппом. Царь, конечно, отругал Аттала за такой варварский поступок, но не стал его наказывать, потому что нуждался в его услугах. Все дело в том, что Аттал, напомню, был дядей Клеопатры, на которой царь недавно женился, поэтому входил в его ближайшее окружение и имел на него влияние. Кроме того, Аттал был сведущ в военном деле и потому был назначен командующим передовым войском, посланным в Азию.
Павсания Филипп щедро одарил и стал отличать перед прочими телохранителями. Но поруганный юноша поклялся отомстить не только виновнику своего унижения, но и тому, кто не заступился за него. Случай представился как раз во время свадебных торжеств дочери Филиппа. Павсаний, оставив лошадей у городских ворот, явился ко входу в театр с кельтским кинжалом под плащом. Воспользовавшись тем, что телохранители держались в отдалении, юноша подошел к царю, ударил его сквозь ребра и, бросив безжизненное тело, побежал к воротам.

Тут же одни телохранители бросились к царю, а остальные погнались за убийцей. Павсанию, возможно, удалось бы уйти, но он споткнулся о виноградный корень. Упавшего его закололи копьями подбежавшие телохранители Филиппа.

Смерть Филиппа со временем обросла различными версиями и догадками. Несмотря на то, что Павсаний руководствовался личными мотивами, убийство Филиппа - дело крайне тёмное и таинственное. И современники, и историки всё искали - «кому это было выгодно».
Греки подозревали брошенную жену Олимпиаду. Олимпиада вернулась в Македонию только после убийства бывшего мужа. Историки пишут, что Олимпиада обладала вспыльчивым и властным характером и играла важную роль в борьбе за престол, которая разгорелась позже, уже после смерти ее сына Александра.

Портрет Олимпиады из сборника биографий Promptuarii Iconum Insigniorum. 1553 г.

По приказу Олимпиады были убиты молодая жена Филиппа – Клеопатра и ее новорожденная дочь. Дочь Клеопатры Европу, родившуюся за несколько дней до смерти Филиппа, умертвили на глазах матери, а саму Клеопатру вынудили повеситься. Писатель Павсаний (еще один тезка «нашего» убийцы) вообще написал, что Олимпиада сварила Клеопатру с новорожденным младенцем в бронзовом сосуде.
Олимпиада постоянно враждовала с Антипатром, который был регентом Македонии в первые годы завоевательного похода Александра Македонского в Азию, и в 331 году до н.э. была вынуждена снова вернуться в Эпир к брату.
На совести Олимпиады смерть ее сына слабоумного Филиппа III Архидэуса, сына ее бывшего мужа Филиппа от танцовщицы Филинны из города Ларисса, и его жены, а также сына Антипатра, который был братом Кассандра, пытавшегося сделать царем Македонии слабоумного Филиппа, а также сотни его приверженцев. В конце концов, Олимпиада была убита родственниками тех, кого она сама приказала казнить. Мать царя забросали камнями, а Кассандр даже отказал в погребении.

В качестве предполагаемого «заказчика» убийства называлось и имя сына Александра, который, в свою очередь, обвинял в смерти отца персов. Еще есть версия, что Филиппа могли убить по наущению Александра Молосского, который мог мстить за смерть двух своих братьев, казненных, причем, не Филиппом, а его сыном Александром.
Александр унаследовал трон Македонии и затмил своими деяниями отца, не зря он вошел в историю под именем Александр Великий.

Участие в войнах: Союзническая война. Первая Македонская война. Экспансия в Эгейском море. Вторая Македонская война. Сирийская война.
Участие в сражениях: Апелавра. Лада.

(Philip V of Macedon) Македонский царь, сын Деметрия II

Детство и юность Филиппа прошли под опекой отчима — Антигона III. Вместе с государством царевич наследовал и его политику. Добившись значительных успехов в Греции благодаря помощи Арата (главы ахейского союза), Антигон наказал Филиппу неуклонно следовать советам Арата и только через него приобретать знакомства среди ахейцев и вести переговоры с городами. И Арат так крепко прибрал царевича к своим рукам, что тот вернулся домой полным честолюбивого интереса к Греции и симпатии к своему наставнику. После кончины Антигона, этолийцы, презирая легкомысленность ахейцев, которые, привыкнув ждать спасения из чужих рук и прятаться под защиту македонского оружия, предавались бездействию и праздности, начали тревожить Пелопоннес. При Кафиях они разгромили Арата, и тот, как и прежде, поспешил прибегнуть к помощи македонского царя. Филипп стремительно прибыл в Пелопоннес. В Коринфе он нашел явившихся от союзных государств представителей и в совете с ними обсуждал, какие меры следует принять против этолийцев. Единогласно решено было объявить им войну. После этого Филипп возвратился в Македонию и всю зиму энергично собирал там армию.

В 219 г. до н. э. Филипп через Фессалию вступил в Эпир, соединился с эпиротами, захватил Амбракий, переправился через Амбракийский залив и взял приступом этолийские Фойтии. После этого никто не отваживался выступить против македонцев в открытом бою, и Филипп беспрепятственно опустошил всю Этолию. Он уже собирался переправиться в Пелопоннес, чтобы напасть на входивших в этолийский союз элейцев, но явились вестники из Македонии и сообщили, что дарданы стягивают войска и производят значительные военные приготовления для нападения на страну. Филипп незамедлительно вернулся в Македонию. Воспользовавшись этим, этолийцы напали на эпиротов и предали их земли страшному разорению. Сожжено было и знаменитое Додонское святилище. Все думали, что Филипп не начнет уже в этом году войны, но, едва пришла зима, он с небольшой армией через Фессалию, Эвбею, Беотию и Мегариду вошел в Пелопоннес. Ничего не подозревавшие элейцы собрались тем временем вторгнуться в Сикионию, но на перевале Апелавра наткнулись на Филиппа. Множество элейцев было перебито, другие взяты в плен, бегством спаслось не более сотни. Все это казалось пелопоннесцам чудом: в одно и то же время они получили вести о прибытии царя и о его победе.

Филипп же направился в Аркадию, причем много раз испытывал по пути снежные метели и лишения на перевале через Олигирт. Ахейцы во главе с Аратом-младшим дожидались его у Кафий. Соединившись вместе, оба войска подошли к Псофиду. Этот город, господствующий над Элидой, считался неприступным. С трех сторон он был прикрыт бурными реками, а с четвертой — высокой горой. Тем не менее Филипп, понимая, как важно для него обладание этой твердыней, велел готовиться к штурму. Македонцы переправились через реку и с ходу овладели стенами. Защитники бежали в акрополь, но сдались через несколько дней. Филипп передал город ахейцам и пошел на Ласион. Им он тоже овладел с ходу. После этого элейцы не решались уже выходить навстречу, и македонцы беспрепятственно грабили страну. Элида с древности отличалась богатством и многолюдством, так что добыча была очень велика. Между тем сколь грозен был царь с врагами, столь же любезен оставался он с союзниками, так что пользовался доброй славой не у одних только ахейцев, но и у всех пелопоннесцев. В это время ему в равной степени были присущи проницательность, память и радушие. К этому присоединялись царственная наружность и такой же характер, и, что всего важнее, военная доблесть и отвага. Некоторые города элейцев он взял приступом, другие сами открыли перед ним ворота. Так что еще до исхода зимы вся Трифилия признала его власть.

Весной 218 г. до н. э. Филипп , посовещавшись с друзьями, решил распространить войну на море. Не откладывая дела, царь энергично принялся собирать корабли ахейцев и свои в Лехей, а своих фалангистов обучал гребле. Когда флот и сухопутное войско были готовы, Филипп высадился на земле палеян. Все свои усилия на этот раз он сосредоточил на овладении Кефалленией, так как, имея этот остров, он мог господствовать над северо-западными берегами Пелопоннеса, главным образом над областью элейцев, а также над Эпиром, Этолией и Акарнанией. Но поскольку город кефалян был хорошо укреплен и овладеть им сразу не удалось, Филипп решил вновь перенести войну в Этолию и прежде всего взял Фермы. Всю местность он подверг жестокому разорению, не пощадив даже храмы богов. Из Этолии царь на кораблях отправился в Коринф и, высадившись здесь, быстрым маршем пошел на Лаконику. Лакедемоняне, предполагавшие, что македонцы все лето проведут в Этолии, были вне себя от ужаса, ибо события застигли их врасплох. Тем не менее, царь Ликург II приготовился к сражению на холмах вблизи Менелайона. Позиция казалась достаточно неприступной, но Филипп с пелтастами и иллирийцами смело ударил на врага и выбил его с высот. Лакедемоняне укрылись в крепостях и со стен наблюдали за тем, как македонцы разоряют их страну. Так и не выманив их в поле, Филипп отступил в Коринф.

Между тем этолийцы, измученные войной, спешили заключить мир, так как расчеты их не оправдывались ходом событий: они надеялись найти в Филиппе неопытного мальчика, а на самом деле нашли в нем совершеннолетнего мужа, как в замыслах, так и в исполнении их. Но сам Филипп считал, что время для мира еще не пришло. С наступлением зимы царь вернулся в Македонию. Весной 217 г. до н. э. он выступил против дарданцев и взял Билазоры, город весьма удобно расположенный на пути из Дардании в Македонию, так что благодаря этому подвигу он почти окончательно оградил себя от опасностей со стороны дарданцев. Вслед за тем он отправился в Фтиотиду и попытался с ходу взять Мелитеи. Когда попытка не удалась, Филипп направился к Фтиотийским Фивам, также принадлежавшим этолийцам. На этот раз осада проводилась с чрезвычайным упорством. Придвинув к городу осадные машины, македонцы разрушили часть стены, после чего фиванцы сдались. Таким образом, Филипп обезопасил от набегов этолийцев Магнессию и Фессалию. Всех прежних жителей он продал в рабство и поселил здесь македонцев. Из Фив город был переименован в Филипполь.

Как раз в это время пришло известие о тяжелом поражении, которое потерпели римляне от Ганибала. Когда Филипп сообщил эту новость бывшему фарскому тирану Деметрию, тот стал советовать ему возможно скорее кончить войну с этолийцами и, покорив Иллирию, переправиться с войском в Италию. Деметрий хорошо знал римлян и уверенно предрекал, что, победив их, Филипп сделает первый шаг к мировому господству. Подобными речами Деметрий быстро воспламенил Филиппа, царя юного, счастливого в своих начинаниях и мечтавшего о мировом владычестве. Филипп разослал в греческие города своих послов с просьбой явиться в Навпакт для начала переговоров, и сам прибыл туда же во главе своей армии. Так как война уже изрядно всем надоела, договориться было не трудно, и мир вскоре был заключен на условиях, что каждая сторона останется при своих владениях. После этого Филипп обратился против иллирийцев и одновременно стал готовить суда для переправы в Италию. Вместе с тем он отправил своих послов к Ганибалу, который заключил с ним дружественный союз на таких условиях: Филипп переправится в Италию с флотом как можно большим (полагали, что он сможет снарядить двести кораблей) и будет опустошать морское побережье; по окончании войны вся Италия будет принадлежать Карфагену; окончательно покорив Италию, Ганнибал отплывет в Грецию и поведет войну с тем, кого укажет Филипп; все завоеванные на этот раз земли будут принадлежать Македонии. Таков примерно был этот договор. Но когда македонское посольство отправилось в обратный путь, корабль их был захвачен римлянами. Филиппу пришлось отправить новое посольство, на что потребовалось много времени. К тому же римляне доподлинно знали теперь, что Филипп им враг, и могли заблаговременно подготовиться к войне.

В это время стали проявляться дурные наклонности Филиппа. Его природная испорченность одолела наносную сдержанность и вырвалась из-под ее власти. Постепенно обнажился и выявился истинный нрав Филиппа. Прежде всего, царь нанес обиду младшему Арату , нарушив его супружеские права, и долгое время никто об этом не догадывался, ибо Филипп был семейным другом обоих Аратов и пользовался их гостеприимством. Потом он начал выказывать враждебность к государственным порядкам греков, а вскоре уже открыто дал понять, что хочет избавиться от Арата.

Первый повод к подозрениям доставили события в Мессене. В городе вспыхнула междоусобная борьба. Арат с помощью запоздал, и Филипп, явившись на день раньше, тут же подлил масла в огонь: сначала он особо беседовал с властями и спрашивал, неужели у них нет законов против народа, а потом, в особой беседе с вожаками народа, спрашивал, неужели у них нет силы против тиранов. Обе стороны осмелели: власти попытались схватить и взять под стражу вожаков народа, а те во главе толпы напали на своих противников, убили их и вместе с ними — еще без малого 200 человек.

Когда это ужасное дело, подстроенное Филиппом, уже свершилось и царь старался еще сильнее ожесточить мессенцев друг против друга, прибыл Арат. Он сам не скрывал своего возмущения и не остановил сына, когда тот набросился на Филиппа с резкими и грубыми упреками. Младшему Арату Филипп ничего не ответил, хотя и кипел от гнева, а старшего, прикидываясь, будто спокойно проглотил все сказанное и будто по натуре он сдержан и терпелив, как и подобает государственному мужу, взял за руку и увел из театра как друга. Но Арат чутко почувствовал перемену в царе и с этого времени стал удаляться от него. И когда Филипп двинулся в Эпир и просил его принять участие в походе, он отвечал ему отказом и остался дома.

Филипп выступил против Аполлонии, находившейся в Южной Иллирии. Он подошел к ней по реке, ведя против течения 120 бирем, и начал правильную осаду города. Одновременно македонцы захватили эпирский Орик. Оба города были союзниками римлян и поэтому стали слать в Рим свои посольства, требуя помощи. Хотя римляне были связаны по рукам войной с Карфагеном , новая война не застала их врасплох. Пропретор Марк Валерий, командовавший флотом в Брундизии, с небольшим войском переправился через море и высадился в Иллирии. Римляне с ходу взяли Орик, а затем незаметно приблизились к Аполлонии и тихо вошли в город. Македонцы настолько далеки были от мысли о возможности войны с римлянами, что даже не заметили их прихода. Между тем Валерий узнал, насколько беспечно и нерадиво ведет себя неприятель, и решил воспользоваться этим. Следующей ночью римляне, не поднимая тревоги, в ночной тиши вышли из города и напали на македонский лагерь. Македонское войско охватил такой страх и ужас, что воины стали хватать любое подвернувшееся под руку оружие, но даже не пытались прогнать врага из лагеря. Сам Филипп спросонок бросился бежать полуголый и первый добежал до кораблей на реке. За ним неслась и прочая толпа. Весь лагерь был оставлен в руках римлян. Македонцы опустились на кораблях к морю и тут увидели, что устье реки заперто римским флотом. Филипп велел вытащить суда на берег и сжечь. В Македонию он вернулся посуху, с войском в значительной степени обезоруженным и обобранным.

Сразу вслед за этим Филипп возвратился в Пелопоннес и снова попытался обмануть мессенцев, но сохранить тайну не сумел и стал чинить открытые насилия и разорять страну. Тут Арат порвал с ним окончательно, а Филипп решил избавиться от него. Он принял решение убить Арата в уверенности, что пока тот жив, ему никогда не быть не то что тираном или царем, но даже просто свободным. Филипп поручил своему другу Тавриону извести Арата с помощью яда. Таврион сумел сблизиться с Аратом и дал ему яду, но не сильного и не быстродействующего. Все выглядело так, будто Арат занемог быстротечной чахоткой, которая и свела его в могилу. Однако злодеяние это не осталось тайной ни для самого Арата, ни для всей Эллады. Ахейцы с великими почестями погребли Арата и с этого времени стали относиться к Филиппу с величайшим подозрением.

Отличаясь большой твердостью в исполнении поставленных решений, Филипп не отказался от намерения занять Иллирию. Покончив с делами в Мессении, он повел свое войско к Лиссу. Осмотрев город, царь убедился, что тот прекрасно защищен с моря и суши. Что касается акрополя — Акролисса — то тот был и вовсе неприступен. Чтобы захватить город и крепость, надо было прибегнуть к хитрости. Лучшую часть войска Филипп спрятал в поросших лесом лощинах. С остальными солдатами он подступил с другой стороны к городу. Иллирийцы увидели, что македонцев немного, и смело вышли против них за стены города. После короткого боя Филипп начал отступать. Тогда гарнизон Акролисса тоже вышел из крепости, собираясь ударить им в тыл. Скрытые в лощинах македонцы немедленно ворвались в крепость. Город был взят на другой день. После падения этих твердынь большая часть иллирийцев покорилась Филиппу.

Римляне тоже не теряли времени даром. Пока Филипп расширял свои владения в Иллирии, они нанесли ему удар в самой Элладе. В 211 г. до н. э. Марк Валерий Левин , явившись к этолийцам, побудил их своими речами вновь начать войну против Македонии. Сейчас же был заключен договор, по которому римляне обещали новым союзникам захватить для них Акарнанию, а этолийцы — помогать римлянам вплоть до заключения мира. Филипп зимовал в Пелле. Туда ему донесли об отпадении этолийцев. Положение его сильно осложнилось. Филипп собирался ранней весной двинуться с войском в Грецию, но, чтобы обезопасить Македонию с тыла — от беспокойных иллирийцев и соседних им городов, прежде напал на своих северных соседей. Опустошив Иллирию, он повернул в Пелагонию и взял Синтию, город дарданцев, где готовилось вторжение в Македонию, а потом пошел во Фракию на медов и захватил их столицу, город Иамфорину.

Наконец летом 209 г. до н. э. Филипп пришел на помощь ахейцем. Им приходилось воевать и против этолийцев, и против лакедемонян. Спартанский тиран Маханид донимал их на границах, а этолийцы опустошали их земли, переправив свою армию через пролив между Патрами и Навпактом.

Филипп высадился у Ламии в Фессалии. Этолийцы под предводительством Пиррия выступили против него. С ними были вспомогательные войска, посланные пергамским царем Атталом, и около 1000 римских моряков. Филипп дважды нанес Пиррию поражение. Перепуганные этолийцы укрылись за стенами Ламии, а Филипп через Фессалию и Беотию переправился на Эвбею, чтобы не допустить высадки Аттала, который, по слухам, собирался туда с флотом. Оставив на Эвбее гарнизон на случай появления Аттала, он с небольшим числом всадников и легковооруженных прибыл в Аргос. Тут народ поручил ему устройство Немейских игр.

По окончании праздника Филипп оставался некоторое время в Аргосе. Он снял с себя пурпурную одежду и царский венец, дабы по виду приравнять себя к народу, показаться человеком добродушным и простым. Однако его безраздельная власть проявлялась в том, с какой свободой он предавался распутству. Филипп не довольствовался уже тем, что соблазнял вдов и прелюбодействовал с замужними женщинами. Он открыто посылал за всякой женщиной, какая только приглянулась ему, и если та не являлась немедленно на его зов, он совершал насилие прямо в ее доме. Ахейцам тяжело было смотреть на то, как он злоупотребляет своей властью. Но, будучи теснимы со всех сторон врагами, они вынуждены были терпеть и сносить чудовищные обиды.

Закончив среди этих гнусностей Немейские игры, Филипп отправился к Димам, рассчитывая выбить гарнизон этолийцев, который позвали и приняли в свой город элейцы. Филипп не знал, что в Элиде находится уже и римский гарнизон — около четырех тысяч легионеров. Только когда начался бой и царь увидел римские знамена, он догадался, с кем ему придется иметь дело, но было уже поздно отступать. Тогда Филипп во главе конницы бросился на римскую когорту. Его лошадь пронзили копьем, и царь свалился через ее голову. Вокруг него завязалась яростная битва. Филиппу пришлось мужественно отбиваться — пешему против всадников; множество людей было убито вокруг него, наконец, выхваченный своими воинами, он ускакал на другом коне. Вскоре пришло известие о смутах в Македонии — дарданы начали войну и захватили Орестиду. Филипп бросил этолийскую войну и поспешил на родину.

В следующем году положение еще более усложнилось: из Азии переправился пергамский царь Аттал I , бывший также римским союзником. Этоляне сильно ободрились по прибытии римлян и царя Аттала; они наводили ужас на всех своих врагов и теснили их на суше, тогда как Аттал и проконсул Публий Сульпиций действовали на море. И не только акарняне, беотийцы и эвбейцы были в великом страхе, но и ахейцы. Ведь кроме этолийцев, с которыми ахейцы воевали, им грозил еще и лакедемонский тиран Маханид, расположившийся лагерем недалеко от аргосских границ. Все посольства, отправленные к Филиппу, умоляли царя о помощи, напоминая о бедах, которые грозили одним с суши, а другим с моря. Из собственного царства Филиппа тоже шли тревожные вести: против него поднялся иллирийский царь Скердилаид да и фракийцы, особенно меды, готовы были напасть на пограничные области Македонии. Из Беотии сообщали, что этолийцы перегородили валом и рвом Фермопильское ущелье в самом узком его месте, чтобы не дать Филиппу пройти на помощь союзным городам.

Столь беспокойная обстановка могла бы встревожить даже ленивого полководца. Филипп отпустил посольства, пообещав всем свою помощь, насколько позволяют время и обстоятельства, а пока сделал самое необходимое — отправил гарнизон на остров Пепарет, откуда пришло известие, что все окрестности опустошены Атталом. Полифанта Филипп послал с небольшим отрядом в Беотию, Мениппа, еще одного своего полководца, — в Халкиду, на Эвбею. Сам он отправился в Фессалию к Скотусе и распорядился переправить туда из Лариссы македонское войско. Узнав, что Аттал высадился в Локриде, Филипп ночью выступил в поход. Македонцы оттеснили и разбили этолийский отряд, засевший в Фермопилах, вторглись в Фокиду и ускоренным маршем прошли ее чуть ли не за один день. Таким образом Филипп внезапно появился у Опунта, когда его никто не ждал. Аттал едва успел погрузить свое войско на корабли и бежал, а Филипп легко завоевал всю Дориду. После этого он совершил еще несколько молниеносных походов в разные части Эллады, но судьба в этом году словно потешалась над ним и враги каждый раз ускользали из его рук. Поэтому громких побед не было. Тем не менее, царь считал, что действовал успешно — ведь Аттал отступил, а помощь бедствовавшим союзникам была оказана вовремя, и Филипп вернулся в Македонию, намереваясь начать войну с дарданами.

В следующие два года римляне, занятые войной с Ганнибалом , совсем забыли о Греции. Поэтому Филипп принудил этолийцев, брошенных римлянами, просить мира и заключил его на условиях, ему угодных. В 205 г. до н. э. проконсул Публий Семпроний, прибывший в Эпидамн с 35 кораблями и одиннадцатью тысячами воинов, узнал, что этолийцы вышли из войны. Эпироты, утомленные долгой войной, решили принять на себя посредничество в заключении мира. Филипп охотно отправился в Фойнику и встретился здесь с Семпронием. Поскольку обе стороны искали способа окончить войну, мир заключен был сравнительно легко.

В 203 г. до н. э. Филипп захватил Лисимахию , переправился в Азию и вероломно захватил Кий, все население которого продал в рабство. Эти города были союзниками этолийцев. Немного погодя Филипп приказал тем из своих подданных, которые жили у моря, доставить флот, взял Хиос и Самос, опустошил часть земли Аттала I и попытался захватить Пергам. Благодаря выгодному положению гарнизон легко отражал нападения македонцев. Тогда царь обратил свою ярость и раздражение на предместья. Он не только жег и разрушал до основания храмы и алтари, но велел разбивать самые камни, чтобы всякое восстановление развалин сделать невозможным. Таким образом, множество великолепных храмов было сравнено с землей. Не совершив больше ничего достойного, Филипп хотел незаметно сняться с якоря и отплыть к Самосу. Но Аттал, обнаружив отплытие македонцев, бросился со своим флотом в погоню. Союзниками его были родосцы. Настигнув Филиппа недалеко от Хиоса, они нанесли ему сильное поражение.

После этого война была перенесена в Карию. Филипп осадил родосский город Принас. Македонцы быстро изготовили навесы и другие приспособления и повели осаду при помощи подкопов. Но местность была скалиста, и попытка не имела успеха. Тогда Филипп придумал такое средство: днем он велел производить шум под землею, как будто земляные работы ревностно производились, а по ночам издалека сносилась земля и насыпалась у входа в подкоп с целью наводить ужас на жителей города, которые судили о ходе работы по огромным кучам земли. Сначала принасяне мужественно выдерживали осаду, но потом, когда Филипп прислал объявить, что стена их подперта уже на протяжении чуть не двух плефов, и спрашивал, что они предпочитают, покинуть ли невредимыми город или всем погибнуть вместе с городом, когда сожжены будут подпорки, принасяне поверили его словам и выдали город. Тем не менее вследствие недостатка продовольствия положение Филиппа в Азии было нелегким. С большим трудом насилием и лестью он добывал пропитание для голодного войска. К тому же он знал, что пергамцы и родосцы отправили посольства в Рим с жалобами на него и что римляне, только что победившие Ганнибала, имеют теперь свободные руки для македонской войны.

Если бы в это время Аттал и родосцы не дали Филиппу передышки, они вполне могли бы победить его даже без помощи римлян. Но, переправившись в 201 г. до н. э. на Эгину, Аттал пребывал в бездействии, ожидая ответа от этолийцев, которых он призывал вновь вступить в войну. Тем временем Филипп переправился через Геллеспонт во Фракию и успел собраться с силами. Две тысячи воинов вместе с Филоклом он отправил осаждать Афины, а сам стал захватывать один город за другим. Овладев во Фракии Эносом и Маронеями, он захватил затем Кипселу, Серей и Дориск. Оттуда он передвинулся к Херсонесу и принял под свою руку Элеунт, Каллиполь и еще несколько небольших крепостей. Лишь жители Абидоса закрыли перед царем ворота, и город был взят только после тяжелой осады и ожесточенного штурма, когда почти не осталось живых защитников.

В то же время Филипп и сирийский царь Антиох III заключили договор о разделе владений Египта, где в это время сел на престол малолетний Птолемей V . Филипп пообещал Антиоху помощь в завоевании Кипра, а Антиох Филиппу — в завоевании Кикладских островов. Об этом договоре, взволновавшем всех, родосцы донесли римлянам. Помимо родосцев и послы афинян обвиняли македонцев за осаду. Этолийцы, обеспокоенные ростом могущества Филиппа, стали опять проситься в число римских союзников. Римляне, в свою очередь, отправили Филиппу запрещение на совершение каких-либо действий против родосцев, афинян, а также Аттала или другого какого-нибудь друга римлян. На это Филипп ответил, что римлянам будет хорошо, если они будут держаться мира с ним на тех условиях, на которых они его заключили. Так был нарушен заключенный недавно договор, и началась Вторая Македонская война . Римское войско во главе с консулом Публием Сульпицием быстро переправилось в Элладу.

Узнав об этом, Филипп переправился с войском в Фессалию. Но он опоздал: римляне уже были в Афинах. Их корабли совершили дерзкий налет на Эвбею и сожгли союзную македонцам Халкидику. Желая отомстить, Филипп поспешил в Аттику. Афиняне были настороже, и македонцы, сделав несколько безуспешных приступов, отступили, страшно опустошив всю округу. Филипп поспешил в Аргос, где собрался совет Ахейского союза. Он хотел втянуть и ахейцев в войну против римлян, но те не торопились вступать в противоборство с таким опасным противником.

Между тем, собравшись с силами, Филипп выступил в Иллирию, где находилось римское войско. Обе армии встретились близ Атака и несколько дней прощупывали друг друга в небольших стычках. Но вот Филипп дождался, когда римские фуражиры вышли в поля за хлебом, и внезапно напал на них. Множество римлян было убито, и, чтобы спасти остальных, консул спешно вывел из лагеря легион. Македонцы, увлеченные преследованием, неожиданно были атакованы правильно построенным войском, и ход битвы сразу изменился не в их пользу. Сам царь оказался в опасности: под ним ранили коня, тот упал вместе со всадником, и Филиппа чуть было не затоптали. Спас его конник, который соскочил на землю, поднял растерявшегося царя и посадил его на своего коня. Пешим этот солдат не мог поспеть за своими, и его изрубили мечами римляне, поспешившие к тому месту, где упал царь. Филипп в страхе бросился прочь. Конь кое-как вынес его из болот, и царь наконец добрался до своего лагеря; там уже и не чаяли увидеть его живым и здоровым. Филипп велел разложить в лагере костры, а солдатам тихо и незаметно сниматься с места.

Всю зиму Филипп обучал македонцев и наемников, готовясь к войне так тщательно, как никогда раньше. Опыт прежних сражений сильно беспокоил его, поскольку превосходство римлян как в дисциплине, так и в вооружении было налицо.

Весной 199 г. до н. э. Филипп выступил во главе армии к горным проходам из Эпира в Македонию. Вместо того, чтобы искать сражения, как это было в прошлом году, он велел укреплять гору Меропу. В ненадежных местах македонцы насыпали валы и возводили башни. Кроме того, установлено было множество метательных машин, чтобы держать противника на расстоянии. Царский шатер Филипп поставил на самом заметном возвышении, перед валами, рассчитывая своей уверенностью внушить ужас врагам и надежду своим. Весь этот год римляне простояли перед Меропой, не решаясь войти в проход.

Но в 198 г. до н. э. консулом был избран молодой и энергичный Тит Квинкций Фламиний . Ему выпал жребий воевать с Филиппом и македонцами, и это было большой удачей для римлян, потому что для войны с этим народом им не нужен был военачальник, во всем полагающийся лишь на силу, напротив — успеха скорее можно было добиться переговорами и убеждением. Македонская держава давала Филиппу достаточно войска для одного сражения, но в случае длительной войны пополнение фаланги, снабжение снаряжением и деньгами зависели исключительно от греков, и, если бы не удалось отрезать Грецию от Филиппа, судьба войны не решилась бы одним сражением. Ни разу до этого Греция не соприкасалась так близко с Римом и тогда впервые оказалась замешанной в его дела, и не будь римский полководец от природы человеком великодушным, чаще обращающимся к речам, чем к оружию, не будь он так настойчив, защищая справедливость, Греция отнюдь не столь легко предпочла бы новую чужеземную власть прежней, привычной.

Явившись в Эпир, Фламиний хотел силой проложить себе путь через горы. Битва обещала быть чрезвычайно кровопролитной, но тут к консулу явилось несколько тамошних пастухов. Они сообщили, что есть окольный путь, не замеченный врагами, и обещали провести римлян так, чтобы самое большое на третий день добраться до вершины. Фламиний немедля отправил в тыл македонцам четырехтысячный отряд и на третий день завязал новое сражение. В разгар битвы македонцы вдруг увидели римлян позади своих позиций на вершине горы и пришли в замешательство. Тотчас все македонское войско бросилось бежать. Сам царь сначала опрометью пустился в бегство, но через пять миль сообразил, что в таких труднопроходимых местах противник все равно не сможет его преследовать. Филипп остановился на каком-то холме и стал собирать бегущих. Выяснилось, что в его войске погибло не более двух тысяч человек, а все остальные, словно по данному им знаку, собрались воедино и сомкнутым строем пошли в Фессалию. Римляне, пока это было возможно, преследовали их.

Двигаясь через Фессалию, Филипп уничтожал все, что нельзя было унести, а города сжигал. И враг не мог причинить более страшного зла, чем фессалийцам довелось претерпеть от союзников. Напротив, римляне, несмотря на то, что терпели сильную нужду в продовольствии, были удержаны консулом от грабежей. Всюду, куда они прибывали, восстанавливался порядок. Это очень расположило фессалийцев в их пользу. Один за другим фессалийские города переходили на сторону римлян. Из Фессалии Фламиний перешел в Фокиду и к исходу года завоевал ее всю. В то же время римский флот овладел Эвбеей. Но самой большой удачей Фламиния было то, что он переманил на свою сторону ахейцев — давних и наиболее верных союзников Македонии. Только мегалопольцы, аргосцы и ахейские Димы сохранили верность Филиппу. Когда же Фламиний, встретившись с Филиппом, предложил ему мир и дружбу при условии, что тот вернет грекам независимость и выведет караульные отряды из греческих городов, а Филипп этого условия не принял, все, даже приверженцы Филиппа, поняли, что римляне пришли воевать не против Греции, а против Македонии за освобождение Греции.

В 197 г. до н. э. Фламиний без боя занял Беотию, а Филипп , наблюдавший за всеми этими успехами римлян из Македонии, объявил набор по всем городам его царства. Но молодых людей сильно не доставало, так как беспрерывные войны, которым страна предавалась вот уже более 150 лет, истребили многие поколения македонцев. Царю пришлось записывать в войско новобранцев шестнадцати лет и дослужившихся до отставки ветеранов. С пополненным таким образом войском он отправился к Дию и там разбил свой лагерь. В фалангу было собрано 16 000 воинов — вся боевая мощь Македонского царства, — 2000 конников и 8000 легковооруженных.

Оба полководца искали решительной битвы. Постепенно сходясь, оба войска случайно столкнулись неподалеку от города Скотусы на холмах, носивших название Киноскефалы. Легковооруженные немедленно бросились в бой, и македонцы стали теснить римлян. Один за другим гонцы возвращались к царю, крича, что римляне в страхе бегут; и в конце концов, это побудило Филиппа ввести в бой фалангу, хотя сильнопересеченная местность была неудобной для македонского строя. Точно так же поневоле должен был начать сражение и Фламиний, поскольку не видел другой возможности остановить отступление. Римляне пропустили сквозь ряды бегущих и затем сомкнулись для решительной битвы.

На правом фланге Филипп имел поначалу перевес. Македонцы наступали здесь с вершины холмов. Удар их массивной фаланги смял римлян, которые не выдержали натиска сомкнутых щитов и сарисс. Оставив разбитое крыло, Фламиний быстро поскакал к другому. Здесь положение было совсем другим. Македонская армия не успела еще вся втянуться в битву, и подходившие части должны были прямо с ходу вступать в бой. Фаланга, выстроенная скорей для похода, чем для сражения, едва вышла на кряж. Фламиний повел римлян в атаку на этот еще не выровненный строй. Вперед он пустил слонов. Как он и ожидал, македонцы после первого же натиска обратились в бегство. Часть римлян бросилась преследовать их, другая, развернувшись, зашла в тыл правому крылу македонцев. Тяжелая фаланга не имела возможности развернуться. К тому же, спустившись в долину, македонцы отдали врагу высоты. Избиваемые с двух сторон, они вскоре побросали оружие и обратились в бегство.

Филипп с немногими пехотинцами и конниками сперва поднялся на самый высокий холм, чтобы взглянуть, как идет сражение на левом крыле. Увидев там повальное бегство и сверкание римских знамен, он понял, что битва проиграна, и сам обратился в бегство. В этом сражении, положившем конец македонскому могуществу, он потерял 8000 убитыми и 5000 пленными. Из Темпов Филипп отправился в Македонию, собирая по дороге остатки своей рассеянной армии, а в Лариссу отправил послов, чтобы начать с Фламинием переговоры о мире.

Фламиний уже знал о том, что Антиох III готовится к походу на Европу, и потому охотно согласился на перемирие. Филипп отправил своих послов в Рим, и мир вскоре был заключен. По его условиям Филипп должен был предоставить свободу всем эллинам без исключения, как европейским, так и азиатским, и вывести гарнизоны из их городов. Затем он должен был отдать Риму все свои корабли, кроме пяти, и уплатить тысячу талантов контрибуции.

В 196 г. до н. э. дарданы, преисполнившиеся презрения к побежденному Македонскому царству, перешли его границы и начали опустошать северные земли. Казалось, что весь мир ополчился против Филиппа, что сама судьба преследует и его, и македонцев. И, тем не менее, услыхав об этом, царь решил, что лучше умереть, чем уступить владения в самой Македонии. Проведя по городам поспешный набор, он с шестью тысячами пехоты и пятьюстами всадниками внезапно напал на неприятеля у Стобов в Пеонии. Множество врагов было перебито в сражении, но еще более по полям, куда они разбрелись в поисках добычи.

Между тем с уходом македонцев из Греции роль Филиппа в международных делах хотя и ослабла, но не сошла сразу на нет. После того как в 192 г. до н. э. у римлян началась война с Антиохом III, обе стороны в равной мере старались заручиться его поддержкой. Говорят, что Филипп совсем уже было собрался вверить себя судьбе и выступить на стороне Антиоха, но тут до него дошли слухи об одном, по виду великодушном, а на деле суетном поступке Антиоха — находясь у Киноскефал, царь велел собрать рассеянные по полю кости македонцев и насыпать над ними погребальный холм. У македонцев это деяние не вызвало признательности, а самого Филиппа оно привело в ярость. Он немедленно отправил послов к римлянам и объявил, что готов быть их верным союзником в войне с сирийцами.

И действительно — весной 191 г. до н. э. Филипп объединил свои силы с отрядом претора Бебия и вступил вместе с ним в Фессалию. Римляне напали на Факий, а македонцы — на Маллойю в Перребии. По взятии последней, Филипп отправился к Лимнею. Лимнейцы некоторое время оборонялись, но, когда к городу подошел консул Маний Ацилий, они сдались. Царь отправился затем на Афаманию. Правивший там Аминандр бежал с семьей в Амбракию, а вся страна предалась под власть македонян. Как раз в это время на Балканский полуостров переправился консул Ацилий с основными силами римлян. Филиппу он поручил осаду Ламии, а сам выступил против Антиоха, которого вскоре и разгромил в Фермопильском проходе. Когда римляне после победы подошли к Ламии, жители предпочли сдаться Ацилию, а не Филиппу, которому консул велел отступить от города. Несмотря на то, что македонцы потратили много сил на осаду этого города, а все плоды победы пожали римляне, Филипп на этот раз никак не выказал своей обиды.

От Ламии Филипп пошел на Деметриаду и захватил ее без боя. Затем он овладел так же легко всей Долопией. В благодарность за услуги римляне отпустили к Филиппу его сына Деметрия , которого до этого удерживали в Риме в качестве заложника.

В 190 г. до н. э. новый консул Луций Сципион повел римское войско через Македонию и Фракию к Геллеспонту. Этот путь был бы для него трудным и тяжелым, если бы Филипп не приготовил для него дороги, не принимал и не сопровождал его, заранее наведя мосты и приготовя рынки. За это Сципион тотчас же освободил его от уплаты недоимок, получив на то полномочия от сената.

В 189 г. до н. э. царь Афамании Аминандр возвратился из изгнания с помощью этолийцев и выбил македонские гарнизоны из всех своих городов. Узнав об отпадении Афамании, Филипп выступил из Македонии с шестью тысячами солдат. Но в узком ущелье при переходе через горы афаманцы напали на войско царя и нанесли ему чувствительные потери. Филипп принужден был вернуться. После этого этолийцы отобрали у македонцев Афаманию и Долопию.

В последующие годы Филипп старался всеми силами возродить прежнее могущество Македонии. Он резко увеличил поступления в казну, повысив налоги на урожай и пошлины на ввозимые морем товары, возобновил работы на заброшенных рудниках и начал разрабатывать множество новых. Чтобы восстановить прежнюю численность населения, поредевшего в предыдущих войнах, он заставлял своих подданных вступать в брак и заводить детей, а кроме того, начал массами переселять в Македонию фракийцев.

Притесняемые Филиппом фракийцы, перребы и афаманцы отправили посольства в Рим и жаловались на него сенату. Для разбора дела сенат отрядил в Македонию своих послов. Выслушав обе стороны, римляне решили спор в пользу афамантов и перребов, объявив, что Филипп должен вывезти гарнизоны из их городов и довольствоваться старыми границами Македонии. Сложнее оказался вопрос о фракийских городах Эносе и Маронее, ранее принадлежавших Македонии, а затем, во время войны с Римом, отпавших от нее. Судьба их так и осталась нерешенной. Однако и отсюда Филипп должен был вывести свои гарнизоны. Весь этот процесс, во время которого царь должен был оправдываться и изворачиваться, чтобы доказать свою правоту, а также самый приговор жестоко оскорбили и возмутили Филиппа. Он увидел, что римляне благоволят к его врагам и не остановятся ни перед чем, лишь бы окончательно сломить могущество Македонии.

Не имея сил выступить против римлян, Филипп сорвал свой гнев на маронейцах. В 185 г. до н. э. он приказал перебить в этом городе виднейших представителей антимакедонской партии. Чтобы оправдаться после этого перед сенатом, царь отослал в Италию своего младшего сына Деметрия. Сенат, выслушав Деметрия, решил не наказывать царя. Филиппу было объявлено, что он получает прощение только благодаря своему сыну. Обласканный римлянами Деметрий возвратился в Македонию, где его так же с восторгом приветствовал простой народ. С этих пор Деметрий постоянно был окружен вниманием толпы и считался другом римлян. И то и другое приводило отца в бешенство.

В 183 г. до н. э. Филипп отправился походом во внутреннюю Фракию против одрисов, бессов и дентелетов. Он взял Филипполь, жители которого бежали в горы, а в Пеонии основал город Персиду. Мысль о будущей войне с Римом ни на минуту не оставляла царя. Зная, какому могущественному врагу придется ему противостоять, Филипп готовился к войне с большим старанием. Всех граждан из приморских городов он переселил в Пеонию, а покинутые города заселил фракийцами, надеясь, что верностью новых поселенцев будет лучше обеспечено спокойствие городов в трудные времена. Множество народа было оторвано от родных очагов и выслано на чужбину. В центральных районах страны строились крепости, и в них накапливались оружие, деньги и крепкие молодые люди. Оружия было запасено на 30 000 человек, восемь миллионов медимнов хлеба надежно хранилось за стенами, а денег скопилось так много, что хватило бы на жалование десяти тысячам наемников в течение 10 лет.

Последние годы царствования Филиппа были омрачены тяжкими раздорами в его семействе. Персей, его старший сын, видя, что его брат Деметрий все больше завоевывает популярность и уважение македонцев и милость римлян, решил, что только преступление сохранит ему надежду на трон, и на это направил все свои помыслы. Чтобы осуществить свой замысел, Персей стал поодиночке испытывать отцовских друзей. Видя растущую со дня на день ненависть Филиппа к римлянам, которой Персей активно способствовал, а Деметрий изо всех сил противился, друзья отца почувствовали неизбежную гибель юноши и решили поддерживать неминуемое будущее. Чтобы Деметрий представлялся отцу все более подозрительным, они нарочно переводили разговоры на то, что делается у римлян, одни осмеивали их обычаи и нравы, другие — их деяния, третьи — облик самого города, четвертые — какого-нибудь знатного римлянина. А неосторожный юноша как по любви своей к римлянам, так и из соперничества с братом старался все это защитить и тем делал себя уязвимым для доносов и подозрительным для отца. Поэтому отец не посвящал Деметрия ни в какие свои намерения относительно Рима , но доверял лишь Персею, ночью и днем вынашивая с ним все свои ратные замыслы. Старший сын вполне использовал эту близость. То и дело говорил он отцу, что римский лазутчик находится в их собственной семье, что Деметрий только и грезит о том, как убить его, Персея, и самому получить власть из рук римлян. Филипп и верил и не верил в это, но с каждым днем все более и более отдалялся от младшего сына.

Подготовив, таким образом, почву, Персей вошел в заговор с правителем Пэонии Диасом, приказав ему любой ценой вкрасться в доверие Деметрию, чтобы узнать все его скрытые чувства и тайные замыслы. Диас воспользовался простодушием неосторожного юноши, не без основания, гневавшегося на своих родных, и узнал, что тот замышляет бегство в Рим. Об этом немедленно доложили Филиппу.

Царь как раз находился с войсками в стране медов. Отягченный подозрениями, он вернулся в Македонию и велел провести расследование. Среди прочих обвинений Филиппу передали подложное письмо, скрепленное поддельной печатью Тита Квинция. В письме содержалась просьба за Деметрия на тот случай, если увлеченный жаждой власти юноша уже сделал какой-то неверный шаг: никаких-де умыслов против кого-то из родственников у царевича нет, да и он, Тит Квинкций, совсем не тот человек, чтобы стать вдохновителем какого-нибудь нечестивого замысла. Это письмо лишь предало достоверности Персеевым обвинениям.

Разобрав все эти улики, Филипп решил убить Деметрия, но тайно, чтобы не обнаружить своих намерений против римлян. На одном из пиров юноше подали отравленное вино, а затем, когда он ушел в спальню и лежал, испытывая ужасные мучения, двое убийц задушили его, обмотав ему шею и голову покрывалом.

Но прошло совсем немного времени, и Филипп раскаялся в своем бессердечии. К тому же Персей , устранив соперника, стал вести себя по отношению к отцу не только менее почтительно, но даже нахально, своим поведением намекая, что Филиппу пора на покой. Филипп был крайне этим оскорблен и с каждым днем все горше оплакивал смерть невинного Деметрия. Потом, заподозрив, что он стал жертвой козней, он приказал подвергнуть пыткам свидетелей и доносчиков. Когда те во всем признались, открылся коварный обман Персея. Но к этому моменту Персей был уже чрезмерно могущественен, а Филипп слишком стар, чтобы можно было рассчитывать на возмездие. И все-таки царь всерьез думал о том, чтобы лишить непокорного сына престола. Он приблизил к себе Антигона (племянника Антигона III ), и окружил его царскими почестями. Вслед за тем Филипп отправился по городам Македонии объявлять их правителям о своих видах на Антигона, и если б ему суждено было прожить еще несколько лет, то он, несомненно, передал бы всю власть Антигону. Но, приехав в Амфиполь, царь заболел, слег в постель и вскоре скончался.

История жизни Александра Великого самым тесным образом связана с историей жизни его отца, царя Филиппа, и с историей их родины, Македонии. Если не принять во внимание именно это, судьба Александра будет казаться нам кометой, быстро промелькнувшей по небу, величественной, но одинокой, неким необъяснимым чудом.

Александр, бесспорно, был гением, но даже и гений зависит от собственного окружения. Он стал самим собой в огромной мере благодаря своему отцу и своей стране, а потому с них и следует начать.

Однажды в начале сентября 356 г. до н. э. из Пеллы, новой македонской столицы, примчался гонец со срочными сообщениями для царя. Курьер прибыл в Потидею, город в Халкидике, где находилось в то время македонское войско. Он спешил: все знали, что Филипп, сын Аминты, бывший регент, ныне провозгласивший себя царем, не терпит нерадения и медлительности.

Если бы гонец не знал царя в лицо, ему трудно было бы разглядеть Филиппа в кругу военачальников. Филипп был в точно таком же пурпурном плаще и широкополой шляпе, как и большинство представителей македонской знати того времени.

Царю исполнилось двадцать семь лет; высокий мужчина с окладистой бородой, он любил вино и женщин, случалось, любил и мальчиков. Человек от природы жизнерадостный, он, прочитав донесения, привезенные курьером, обрел новые основания для веселья.

Во-первых, Парменион, самый надежный из царских полководцев, одержал решающую победу над соединенными силами иллирийцев и пэонов, могущественных племен, которые обитали на македонских болотах, примерно в тех местах, где сейчас находятся Албания и Сербия. Во-вторых, скачки на последних Олимпийских играх принесли Македонии первый приз. Наконец, самое лучшее: 20 июля его жена Миртала, больше известная как Олимпиада, родила сына Александра.

Говорят, дочитав донесения, Филипп обратился с просьбой к Фортуне принести ему небольшую неприятность, чтобы уравновесить столь великие удачи. Почему эти три события имели для Филиппа такое большое значение? Чтобы ответить на такой вопрос, надо заглянуть в прошлое Македонии с ее древними обычаями.

Географически и этнически Македония была разделена на две части – горную и равнинную, подобно тому как разделена далекая от нее Шотландия.

Нижняя Македония расположена на плодородной равнине, тянущейся к Эгейскому морю в районе нижнего течения рек Галиакмон (Вистрица) и Аксий (Вардар) и окруженной горами со всех сторон, кроме восточной, где естественной границей служила третья река, Стримон, или Струма.

Эта область стала первым государственным центром, где с древности обосновались полулегендарные скотоводческие племена, которых интересовали прежде всего хорошие пастбища. Столицей страны, пока Филипп не перенес ее в Пеллу , были Эги, живописный город-крепость на северо-западной границе.

Местность, необычайно богатую фруктовыми садами, народ называл «Садами Мидаса».

Верхняя Македония – обширная, но труднодоступная горная лесистая область, составляющая единое географическое целое с Пэонией. Там есть несколько перевалов; наиболее известен проход через ущелье Темпе. Македония в целом была естественно изолирована от большей части Эллады и, подобно Спарте, сохранила установления, которых уже не было в других регионах (как царская власть или феодальное землевладение).

Верхняя Македония некогда разделялась на три автономных удельных государства: Элмию на юге, Орестиду и Линкестиду на западе и северо-западе. Первоначально эти области были независимыми, и в каждой правила своя амбициозная династия. Династия эпирских царей, западных соседей Македонии, претендовала на происхождение от внука Ахилла. Это обстоятельство оказало большое влияние на Александра, так как его мать Олимпиада происходила именно из этого рода.

Македонские владетели династии Аргеадов вели свою родословную от Геракла, а так как Геракл считался сыном Зевса, они именовали себя «рожденными Зевсом» (изображения Зевса и Геракла постоянно чеканились на монетах Филиппа).

По крайней мере с V в. до н. э. Аргеады считались традиционными государями Верхней Македонии. Их господство было очень похоже на господство Агамемнона над царьками Эллады. Каждый из местных царьков был полунезависимым. В отдаленных районах они не были особенно склонны сопротивляться вторжениям иллирийцев или пэонов и, весьма вероятно, порой оказывали им прямую поддержку.

Если к этому добавить бесконечные интриги при дворе самих Аргеадов, нередко кончавшиеся убийствами и узурпациями, станет ясно, почему Македония до Филиппа играла столь незначительную роль в греческой истории.

В греческих полисах относились к этому реликту догомеровской эпохи с откровенным пренебрежением. На македонян там смотрели как на полудикарей, не владеющих «нормальной» речью, приверженных к устаревшим политическим учреждениям, посредственных воинов, клятвопреступников, для которых убийства и кровосмешение стали привычным делом.

Поведение Македонии во время греко-персидских войн или Пелопоннесской войны также не способствовало тому, чтобы поставить ее в один ряд с патриотами из греческих полисов. Царь Александр I открыто сотрудничал с персами, выдал свою сестру за персидского сатрапа и состоял при армии Ксеркса в качестве своего рода агента связи, когда настойчиво советовал афинянам капитулировать, уверяя, что победить им не дано.

Его сын Пердикка II во время Пелопоннесской войны столько раз переходил с одной стороны на другую, что один современный ученый даже составил таблицу, чтобы показать, на чьей стороне этот государь находился в каждый конкретный момент, не говоря уже о его несообразном побочном сыне Архелае, который, чтобы сесть на престол, убил дядю, двоюродного брата, единокровного брата, женился на вдове своего отца и сам был убит в результате своих гомосексуальных интрижек.

История деятельности Пердикки и Архелая дает возможность судить о реальном потенциале Македонии. Удивительные метаморфозы Пердикки были связаны прежде всего с тем, что он в изобилии располагал сырьем, в котором весьма нуждались обе воюющие стороны – хорошей македонской елью, древесину которой использовали в кораблестроении. Он ограждал свою страну от серьезного вмешательства в военные действия во время Пелопоннесской войны, тем самым предотвратив опустошительную депопуляцию, которая ослабила Афины и Спарту.

Что касается Архелая, то он, благодаря своему пониманию реального положения вещей, впервые сформулировал основные проблемы, которые следовало разрешить, прежде чем Македония могла бы стать силой, способной решать дела Эллады; именно он серьезно взялся их решать.

Во-первых, следовало обезопасить страну от набегов беспокойных соседей, а для этого надо было усилить войско и объединить Верхнюю и Нижнюю Македонию. Во-вторых, следовало провести более широкую эллинизацию в целях культурной пропаганды, чтобы греческие государства начали принимать Македонию всерьез. Архелай, как и многие тираны древности, объявил себя поборником просвещения, покровителем литературы, искусства, науки.

Однако после убийства Архелая возводимое им здание рухнуло в один день, а за этим последовало сорок лет наихудшей анархии и смуты из всех, какие доводилось переживать Македонии. Права Архелая на трон считались очень слабыми, и вассалы из отдаленных областей воспользовались этим в своих целях. Само собой, большинство македонской знати предпочитало развлечения вроде охоты и попоек занятиям музыкой или литературой. Они получали истинное удовольствие от содомии, но не хотели портить его упадочной платоновской философией.

Немаловажно, что опекуном Ореста, сына Архелая, был Эроп, владетель Линкестиды. До 396 г. до н. э. они правили совместно, потом, укрепив свои позиции, Эроп отделался от Ореста и стал править один. Через два года он скончался, и ему наследовал сын Павсаний, но вскоре он был убит законным претендентом на трон из рода Аргеадов, внуком Александра I Аминтой. В 394 г. до н. э. Аминте было уже под шестьдесят. Он пытался заявить о правах на трон лет тридцать назад, оспорив права своего дяди Пердикки. Но даже со второй попытки ему было трудно добиться цели. Линкестидская знать во главе с сыном Павсания, призвав на помощь иллирийцев, изгнала Аминту из Македонии, но уже в 392 г. до н. э. он с помощью фессалийцев вернулся – на этот раз надолго.

Под именем Аминты II он правил до 370 г. до н. э., и, хотя был уже пожилым человеком, у него родилось три законных сына. Младшим из них и был Филипп, отец Александра Великого, рожденный в 382 г. до н. э., когда Аминте было за шестьдесят. Нетрудно понять, что возникли слухи насчет сомнительности рождения всех этих наследников.

Династия Аргеадов пользовалась дурной славой пьяниц, хапуг, убийц, клятвопреступников, трусливых и бездарных деспотов, и Аминта мало что сделал, чтобы улучшить эту репутацию.

Он был совершенно беспринципным в выборе союзников и, чтобы ублажить Афины и укрепить свою шаткую власть, даже усыновил Ификрата, афинского полководца. Кроме того, при нем продолжали процветать дворцовые интриги. Царица Эвридика завела любовника по имени Птолемей и женила его на собственной дочери, очевидно, чтобы иметь предлог держать его около себя. Однако со временем Эвридика утратила бдительность, и Аминта однажды застал ее в постели с собственным зятем. Правда, как обычно, он ничего не предпринял. Царь был очень привязан к своей дочери и не хотел скандала, который мог бы ее огорчить.

Тогда любовники решили убить Аминту и провозгласить Птолемея царем. Однако они не учли, что дочь царя никогда бы не пошла на отцеубийство. Она своевременно предупредила царя о заговоре. Могла начаться новая смута, но Аминта вскоре скончался – быть может, от потрясения в преклонном возрасте (ему было не менее восьмидесяти лет).

О своих законных правах немедля заявил старший сын царя Александр. Но хитрый Птолемей устроил так, чтобы Александр был убит во время македонского праздника народного танца, а сам женился на Эвридике и объявил себя регентом при Пердикке, брате Александра и следующем законном наследнике.

Сознавая, что создавшееся положение может привести к осложнениям за границей, Птолемей стал вести переговоры с фиванцами, чей полис тогда быстро превращался в самый могущественный в Греции. В знак верности он отправил в Фивы группу знатных заложников, среди которых был последний законный сын Аминты Филипп, в то время пятнадцатилетний юноша.

Едва ли Птолемей предвидел последствия этого. Ведь в Фивах Филипп находился вместе с Памменом, который был хорошим военачальником и к тому же близким другом разбившего непобедимую спартанскую армию при Левктрах Эпаминонда, которого, пожалуй, можно считать лучшим греческим полководцем до Александра Великого. Своей военной карьерой Филипп, а в дальнейшем и Александр были во многом обязаны урокам крупного фиванского военачальника.

Филипп понял важность профессиональной военной подготовки, тактических учений, тесного взаимодействия конницы и пехоты, сочетания основатель ного штабного планирования и быстрых действий. Наблюдая за маневрами фиванского «священного отряда», Филипп настолько изучил потенциал этой элитной части, что тридцать лет спустя они с сыном наголову разбили это знаменитое воинское соединение. Сверх того, Филипп усвоил важнейший принцип: «Самый лучший способ с наименьшей затратой сил победить противника – нанести ему удар не с самой слабой, а с самой сильной стороны».

Филипп прошел полезную, хотя и необычную школу борьбы за власть. Близость к македонскому царскому двору выработала у него циничный взгляд на человеческую природу. В этом мире убийства, кровосмешение, узурпации были обычным делом, и его собственная семья не стала исключением. В Фивах же он стал очевидцем слабостей демократии: постоянная грызня между различными партиями, недостаток сильной руки, невозможность быстро принимать решения в тяжелых ситуациях, непредсказуемое поведение участников народного собрания во время голосования, сама система ежегодных выборов, которая делала почти невозможным серьезное долгосрочное планирование, непрофессионализм «ополчения граждан» (хотя в Фивах дело обстояло куда лучше, чем, скажем, в Афинах).

Впервые Филипп начал понимать, что устаревший государственный строй, монархия и власть землевладельцев, столь презираемые остальными греками, могут стать источником силы в борьбе с такими противниками. В тогдашней Македонии, несмотря на все огрехи, монархи все же были верховными правителями, воцарение каждого из них утверждалось войском, и теоретически правитель мог быть низложен военными посредством голосования. Если не считать этого и расплывчатого требования соблюдать «традиционные законы и обычаи», царская власть была абсолютной.

Македонская знать, так же как английские или французские бароны, получала землю от царей и была за это обязана служить им вместе со своими вассалами. Именно из родоплеменной знати царь отбирал своих «гетайров» («друзей»), которые играли роль и совета, и главного штаба во время войны. Из их числа выбирали личную охрану царя – восемь человек, которые сопровождали царя не только во время войны, но и во время всех общественных мероприятий.

Как и Фессалия, другое военное коневодческое государство, Македония располагала хорошей тяжелой кавалерией. Лошади в Македонии были не крупные, ростом немного выше, чем пони, но коневоды сумели вывести и более крупную породу, скрестив своих малорослых лошадей с конями, захваченными во время греко-персидских войн. Македоняне не пользовались ни седлом, ни стременами, как видно по изображениям на Сидонском саркофаге. Иначе говоря, у них в то время не было конных копьеносцев, известных в Средние века. Они располагали короткими копьями, которыми могли поражать противников во время ближнего боя. Старший брат Филиппа Александр во время своего кратковременного царствования создал также регулярную пехотную гвардию.

Это означало не просто воинскую категорию, но и определенный социальный статус. После убийства Александра пехотная гвардия сохранилась и была преобразована Филиппом в лучшее соединение тяжелой пехоты, существовавшее тогда в мире.

То была знаменитая македонская фаланга. Воины ее имели на вооружении страшные сариссы, копья длиной 13-14 футов, больше всего похожие на средневековые швейцарские пики. Так как они были примерно вдвое длиннее обычных пехотных копий, македоняне всегда имели возможность нанести первый удар при соприкосновении с противником. Воины фаланги проходили такую же серьезную военную подготовку, как впоследствии римские легионеры.

Находясь в Фивах, Филипп наблюдал за развитием событий на родине, изучая тем временем военную тактику и слушая лекции наставника-пифагорейца.

Сопротивление правлению Птолемея было сильным, но исходило оно в основном из Линкестиды.

Никто не обращал внимания на молодого Пердикку, брата Филиппа, а это, как показало время, было ошибкой. Возможно, подобно Архелаю, Пердикка питал слабость к литературе и философии, но это был не такой человек, с которым можно было не считаться. Он подождал года три, пока его позиции укрепились (нового регента уже нельзя было назначить), а затем арестовал и казнил Птолемея в 365 г. (или, по другим сведениям, в 364 г.) до н. э.

После этого Пердикка сам стал править Македонией, а в числе первоочередных дел добился освобождения Филиппа из Фив. Когда тот вернулся, Пердикка назначил его управляющим одной из провинций, чтобы Филипп там собирал и обучал войско.

Филипп сразу начал претворять в жизнь уроки Эпаминонда, добившись от воинов дисциплины и организованности. Македоняне-пехотинцы начали теперь заниматься тактическими маневрами и принимать участие в комплексных учениях. Крестьяне и знатные люди на равных несли тяготы военных занятий, нравилось им это или нет. Медленно, но верно Филипп создавал профессиональное войско, используя основы военного дела, существовавшие в Македонии, чтобы осуществить свои нововведения.

К 359 г. до н. э. власть Пердикки настолько усилилась, что он смог заняться иллирийскими делами. Положение на западной границе к этому времени стало нетерпимым. Линкестидцы снова вышли из-под контроля центральной власти, и у Пердикки не было гарантий, что он однажды не будет свергнут в результате переворота, поддержанного иллирийцами. Он оставил Филиппа регентом при малолетнем сыне Аминте и, собрав большое войско, отправился на запад. Но через несколько дней гонец принес в Пеллу весть, что Пердикка потерпел поражение и сам погиб в битве с иллирийцами, а еще 4000 македонян навеки остались на поле боя. Филипп, наконец, достиг, фактически, полной власти. Частично умиротворив, частично подавив внутреннее сопротивление, Филипп зиму 359/358 г. до н. э. посвятил усиленной программе военного обучения. Ранней весной пришло известие о смерти пэонского царя. Пройдя с войском через северные перевалы, Филипп разгромил пэонов и заставил их признать македонское господство.

Нападение – лучший вид обороны. Филипп понимал, что у него сейчас есть шанс раз и навсегда покончить с иллирийской угрозой. Но это была труднейшая задача. Филипп отправился в поход с 600 всадниками и примерно 10 000 пехотинцев. Иллирийский царь Бардил встревожился и предложил мир, но на условиях сохранения статус-кво: он отказывался вернуть захваченные земли. Филипп отверг эти предложения. Два войска встретились на равнине у Охридского озера.

В этом случае Филипп впервые стал применять уроки тактики, полученные от Эпаминонда, как в дальнейшем их стал применять Александр. Существенных количественных различий между двумя войсками не было, все решали лучшая организованность и дисциплина. Иллирийцы, опасаясь окружения с флангов, построились в каре. Филипп сам повел в бой пехоту, построив ее так, что центр и левый фланг находились сзади, и развернув свое войско по косой линии (специфическая тактика Эпаминонда).

Как и предвидел Филипп, правый фланг иллирийцев растянулся, так как они стремились атаковать необычно построенное войско противника. Филипп дождался, пока на левом фланге число врагов сильно поредело, и повел в наступление находившуюся на правом фланге конницу, а затем – остальных воинов. Македоняне вклинились в неприятельское войско там, где ряды врагов поредели, и за конницей последовала фаланга.

Началась долгая, жестокая схватка. Наконец, сопротивление противника было сломлено. Македоняне уничтожили 7000 иллирийцев, с лихвой отплатив за поражение и гибель Пердикки.

Так была выработана тактика, которая в дальнейшем помогла Александру одержать победы в битвах при Гранике, Иссе и Гавгамелах.

В качестве победителя Филипп мог диктовать свои условия и воспользовался этой возможностью. Бардил нехотя, под тяжестью понесенного поражения, оставил все захваченные македонские земли, и иллирийская граница стала, наконец, безопасной.

После этой победы престиж Филиппа чрезвычайно возрос. На какое-то время он стал национальным героем, но на повестке дня оставался вопрос, как долго он будет довольствоваться положением регента.

Одной из уступок, которой Филипп добился от Бардила, была рука его дочери. Опирающиеся на древние традиции сообщества, такие как македонское, фракийское или иллирийское, в отличие от греческих полисов, основывались на племенной системе родства и взаимных обязательств. Сородичи с меньшей долей вероятности могли вступить в заговор против правителя, а дочь побежденного практически оказывалась заложницей высокого ранга.

Филипп, разумеется, не мог не использовать это дипломатическое оружие. За его сравнительно короткую жизнь у него было не менее пяти жен. И все же союз с иллирийской царевной Одатой лишь временно укрепил безопасность Филиппа за рубежом и мало что дал для стабильности внутри страны. Одата скончалась, видимо от родов, весной 357 г. до н. э., оставив Филиппу дочь Кинану, а не наследника, на которого он рассчитывал.

Тогда он женился на Филе, элимиотской царевне, но и она, по-видимому, умерла вскоре после свадьбы, и уже в конце лета того же года Филиппу снова пришлось искать невесту. Его третьей, наиболее известной супругой стала опять-таки иностранка, царевна из эпирского дома.

С Иллирией был достигнут временный мир, а союз с ее южным соседом и соперником давал немалые преимущества. У тамошнего правителя Арриба было две племянницы. На старшей он женился сам, но младшая, Миртала, она же Олимпиада, оставалась незамужней. Арриб на удивление быстро согласился на ее брак с Филиппом.

Осенью 357 г. до н. э. Филипп женился на эпирской царевне и впервые почувствовал, что с женой нелегко справляться. Олимпиаде было лет восемнадцать, не больше, но вскоре стало очевидно, что это особа с трудным и эксцентричным характером. В частности, она была страстно привержена к оргиастическим дионисийским обрядам, и эта ее страсть едва ли была совместима с мирной семейной жизнью. Кроме того, Олимпиада любила держать дома ручных змей.

Современные источники, признавая красоту Олимпиады, говорят в то же время о ее угрюмости, ревнивости, жестокости, надменности, взбалмошности. Ко всему этому следует добавить политические амбиции и бурный темперамент. Она желала быть полновластной царицей, не считаясь со знатью, и в дальнейшем вовлекла Филиппа в тяжелый кризис. Но в первое время брака его главным желанием было иметь наследника, и скоро Олимпиада забеременела.

До сих пор Филипп едва ли делал ошибки как стратег и дипломат, однако, строя планы экспансии, он не сразу учел, что необходим постоянный источник дохода.

Как и его сын, Филипп не был экономистом по натуре. Для обоих характерно пиратское отношение к финансам, которые означали просто достаточное количество золота и серебра в подвалах. Финансы отождествлялись с сокровищами. И отец и сын знали только два способа добывать драгоценные металлы: либо извлечь их из земли, либо ограбить того, кто слабее.

Ближайшим источником золота был Пангейский район на восток от Стримона. Весной 356 г. до н. э. Филипп захватил Кренид, ключевую цитадель региона, переименовал ее в Филиппу, отправил туда немалое число поселенцев и заставил своих рудокопов взяться за работу.

Вскоре, благодаря притоку золота в македонскую казну, годовой доход Филиппа возрос до 1000 талантов (примерно столько же в V в. до н. э. получили Афины от своей огромной морской империи).

Филипп немедля начал чеканить золотую монету в большом количестве: статиры, которые царь назвал филиппами (вероятно, в противовес персидским дарикам, получившим название по имени царя Дария), а также серебряные шекели.

Получаемые доходы в значительной мере поглощались почти уже профессиональной армией и щедрыми взятками заграничным политикам, на что Филипп никогда не скупился.

Однако вернемся к началу нашего повествования. Итак, однажды в сентябре 356 г. до н. э. Филипп Македонский читал депеши из Пеллы и просил судьбу послать ему некоторое количество неприятностей, чтобы уравновесить успехи.

Менее чем за четыре года Македония при нем из захолустного царства превратилась в одно из сильнейших государств Эллады. Опасность, угрожавшая на границах, была уничтожена. Страна получала хороший государственный доход. Родился уже законный наследник престола. Была создана и обучена новая армия, и вассалы, наконец, признали главенство Аргеадов. Олимпийская победа должна была, как надеялся Филипп, означать начало признания Македонии эллинами, прежде всего афинянами.

Отношение Филиппа к афинянам всегда было до известной степени противоречивым. Он презирал их ядовитую демагогию, риторическое пустозвонство, интриги, а демократию в целом считал смешной.

«Афиняне, – заметил Филипп однажды, – ухитряются раздобывать по десять полководцев в год. А я за всю жизнь открыл одного – Пармениона». Но при этом нельзя сказать, что Филипп недооценивал своих противников. Он знал, что их дрязги нередко уживаются с искренним патриотизмом и что даже при демократии люди иногда могут действовать быстро и решительно.

У Филиппа были основания опасаться сильного афинского флота, Македония никогда не была морской державой. Вместе с тем, несмотря на презрение Филиппа к Афинам, невольное уважение у него вызывало их почти легендарное прошлое.

Теперь, наконец, Филипп был готов к той череде удивительных завоеваний, которая завершилась его преждевременной гибелью. Он послал поздравления жене по случаю рождения наследника, дрессировщику лошади и всаднику – за получение приза и Пармениону, одержавшему военную победу.

Затем Филипп с триумфом вернулся в столицу. Не составляло особого труда убедить сына Пердикки, Аминту, формально отречься от престола. Войско, пользуясь традиционной прерогативой, провозгласило Филиппа царем под одобрительные возгласы толпы народа. Его регентство завершилось, и началась новая эпоха.

Царь Македонии Филипп II стал известен в истории как покоритель соседней Греции. Ему удалось создать новую армию, консолидировать усилия собственного народа и расширить границы державы. Успехи Филиппа меркнут перед победами его же сына Александра Великого, однако именно он создал все предпосылки для великих свершений своего преемника.

Ранние годы

Античный царь Филипп Македонский появился на свет в 382 г. до н. э. Его родным городом была столица Пелла. Отец Филиппа Аминта III являлся образцовым правителем. Он смог объединить свою страну, до того разделенную на несколько княжеств. Однако со смертью Аминты период благоденствия закончился. Македония вновь распалась. При этом стране угрожали и внешние неприятели, в том числе иллирийцы и фракийцы. Эти северные племена периодически совершали рейды против своих соседей.

Слабостью Македонии пользовались и греки. В 368 г. до н. э. они совершили поход на север. В итоге Филипп Македонский оказался в плену и был отправлен в Фивы. Как это ни парадоксально, но пребывание там пошло юноше только на пользу. В IV в. до н. э. Фивы были одним из крупнейших греческих полисов. В этом городе македонский заложник познакомился с общественным устройством эллинов и их развитой культурой. Он даже освоил основы воинского искусства греков. Весь этот опыт позже повлиял на политику, которую стал вести царь Филипп II Македонский.

Приход к власти

В 365 г. до н. э. молодой человек вернулся на родину. В это время трон принадлежал его старшему брату Пердикке III. Спокойная жизнь в Пелле была нарушена, когда македонцы вновь оказались под ударом иллирийцев. Эти грозные соседи в решающем сражении разгромили войско Пердикии, при этом убив его самого и еще 4 тысячи соотечественников Филиппа.

Власть по наследству перешла к сыну покойного - малолетнему Аминту. Филипп был назначен регентом. Несмотря на молодость, он проявил свои выдающиеся лидерские качества и убедил политическую элиту страны в том, что в столь тяжелый момент, когда враг на пороге, именно он должен находиться на троне и защищать мирных жителей от агрессоров. Аминт был низложен. Так в 23 года Филипп 2 Македонский стал царем своей страны. В итоге он не расставался с троном до самой смерти.

Дипломат и стратег

С самого начала правления Филипп Македонский продемонстрировал свои недюжинные дипломатические способности. Он не робел перед фракийской угрозой и решил побороть ее не оружием, а деньгами. Подкупив соседнего князя, Филипп устроил там смуту, чем обезопасил собственную страну. Также монарх овладел важным городом Амфиполем, где была налажена добыча золота. Получив доступ к благородному металлу, казна начала чеканить высококачественные монеты. Государство разбогатело.

После этого Филипп II Македонский приступил к созданию новой армии. Он нанял иностранных мастеров, которые построили самые современные на тот момент катапульты и т. д.). Используя подкуп противников и хитрость, монарх сначала воссоздал единую Македонию, а потом начал внешнюю экспансию. Ему повезло в том смысле, что в ту эпоху Греция начала переживать затяжной связанный с междоусобицей и враждой полисов. Северные варвары же запросто подкупались золотом.

Реформы в армии

Понимая, что величие государство основано на мощи его войска, царь полностью реорганизовал свои вооруженные силы. Что представляла собой армия Филиппа Македонского? Ответ кроется в феномене македонской фаланги. Это было новое боевое построение пехоты, которое представляло собой полк величиной 1500 человек. Комплектование фаланг стало строго территориальным, что позволило улучшить взаимодействие солдат между собой.

Одно такое формирование состояло из множества лохосов - рядов из 16 пехотинцев. Каждая линия имела собственную задачу на поле боя. Новая организация позволила улучшить боевые качества войск. Теперь македонское войско двигалось цельно и монолитно, а в случае, если фаланге нужно было повернуть, передислокацию начинал ответственный за это лохос, подавая сигнал соседям. За ним тянулись остальные. Последний лохос следил за стройностью полков и правильностью построения, поправляя ошибки товарищей.

Так что представляла собой армия Филиппа Македонского? Ответ заключается в решении царя объединить опыт зарубежных войск. В юности Филипп жил в Фивах в почетном плену. Там он в местных библиотеках познакомился с трудами греческих стратегов разных времен. Соображения многих из них чуткий и способный ученик позже воплотил в жизнь на собственном войске.

Перевооружение войска

Занимаясь военной реформой, Филипп Македонский уделял внимание вопросам не только организации, но и вооружения. При нем в армии появилась сарисса. Так македонцы называли длинное копье. Пешие воины сариссофоры получали и другое оружие. Во время штурма укрепленных вражеских позиций они использовали метательные дротики, которые отлично действовали на расстоянии, нанося противнику смертоносные раны.

Македонский царь Филипп сделал свою армию высокодисциплинированной. Солдаты учились обращаться с оружием каждый день. Длинное копье занимало обе руки, поэтому в войске Филиппа использовались медные щиты, которые вешались на локоть.

Вооружение фаланги подчеркивало ее основную задачу - держать удар противника. Филипп 2 Македонский, а позже и его сын Александр, использовали в качестве основной атакующей силы кавалерию. Она била вражескую армию в тот момент, когда та безуспешно пыталась взломать фалангу.

Начало военных кампаний

После того как македонский царь Филипп убедился, что преобразования в армии принесли свои плоды, он начал вмешиваться в дела греческих соседей. В 353 г. до н. э. он поддержал дельфийскую коалицию в очередной гражданской войне эллинов. После победы Македония фактически подчинила Фессалию, а также стала для многочисленных греческих полисов общепризнанным арбитром и третейским судьей.

Этот успех оказался предвестием будущего покорения Эллады. Однако интересы Македонии не ограничивались Грецией. В 352 г. до н. э. началась война с Фракией. Ее инициатором стал Филипп Македонский. Биография этого человека представляет собой яркий пример полководца, который пытался защитить интересы своего народа. Конфликт с Фракией начался из-за неопределенности принадлежности приграничных областей двух стран. После года войны варвары уступили спорные земли. Так фракийцы узнали, что представляла собой армия Филиппа Македонского.

Олинфская война

Скоро македонский правитель возобновил свою интервенцию в Грецию. Следующим на его пути оказался Халкидский союз, главным полисом которого был Олинф. В 348 г. до н. э. армия Филиппа Македонского начала осаду этого города. Халкидский союз получил поддержку Афин, но их помощь была оказана слишком поздно.

Олинф захватили, сожгли и разорили. Так Македония еще больше расширила свои границы на юг. К ней были присоединены и другие города Халкидского союза. Независимой осталась лишь южная часть Эллады. Причины военных успехов Филиппа Македонского заключались, с одной стороны, в слаженных действиях его армии, а с другой - в политической раздробленности греческих полисов, не желавших объединяться друг с другом перед лицом внешней опасности. Умелый дипломат ловко пользовался взаимной неприязнью своих противников.

Скифский поход

Пока современники ломали голову над вопросом, в чем заключались причины военных успехов Филиппа Македонского, античный царь продолжал свои завоевательные походы. В 340 г. до н. э. он отправился войной на Перинф и Византий - греческие колонии, которые контролировали пролив, разделяющий Европу и Азию. Сегодня он известен как Дарданеллы, а тогда назывался Геллеспонтом.

Под Перинфом и Византием греки дали серьезный отпор захватчикам, и Филиппу пришлось отступить. Он отправился войной на скифов. Как раз тогда взаимоотношения македонцев с этим народом заметно испортились. Вождь скифов Атей незадолго до того попросил военной помощи у Филиппа, чтобы отбить атаку соседних кочевников. Македонский царь отправил ему большой отряд.

Когда Филипп находился под стенами Византия, безуспешно пытаясь захватить этот город, он сам оказался в затруднительном положении. Тогда монарх попросил Атея помочь ему деньгами, чтобы хоть как-то покрыть расходы, связанные с длительной осадой. Вождь скифов в ответном письме издевательски отказал соседу. Филипп не стал терпеть такое оскорбление. В 339 г. до н. э. он отправился на север, чтобы мечом наказать вероломных скифов. Эти причерноморские кочевники действительно были разбиты. После этой кампании македонцы, наконец, вернулись домой, правда, ненадолго.

Сражение при Херонее

Тем временем создали союз, направленный против македонской экспансии. Филиппа этот факт не смутил. Он все равно собирался продолжить свой марш на юг. В 338 г. до н. э. произошло решающее Основа греческой армии в этой битве состояла из жителей Афин и Фив. Эти два полиса были политическим лидерами Эллады.

Битва примечательна и тем, что в ней принял участие 18-летний наследник царя Александр. Он должен был на собственном опыте узнать, что представляла собой армия Филиппа Македонского. Сам монарх командовал фалангами, а его сын получил в распоряжение конницу на левом фланге. Доверие оправдалось. Македонцы разгромили противников. Афиняне вместе со своим влиятельным политиком и оратором Демосфеном бежали с поля боя.

Коринфский союз

После поражения при Херонее греческие полисы лишились последних сил для организованной борьбы с Филиппом. Начались переговоры о будущем Эллады. Их итогом стало создание Коринфского союза. Теперь греки оказались в зависимом положении от македонского царя, хотя формально в них были сохранены старые законы. Также Филипп занял некоторые города.

Союз создавался под предлогом будущей борьбы с Персией. Македонская армия Филиппа Македонского не могла в одиночку справиться с Греческие полисы согласились предоставить царю собственные войска. Филипп признавался защитником всей эллинской культуры. Он и сам перенес многое из греческих реалий в жизнь собственной страны.

Конфликт в семье

После успешного объединения Греции под своей властью Филипп собирался объявить войну Персии. Однако его планам помешали семейные склоки. В 337 г. до н. э. он женился на девушке Клеопатре, что привело к конфликту с первой супругой, Олимпиадой. Именно от нее у Филиппа был сын Александр, которому в будущем суждено было стать величайшим полководцем античности. Отпрыск не принял поступка отца и вслед за оскорбленной матерью покинул его двор.

Филипп Македонский, биография которого была полна удачных военных кампаний, не мог позволить своему государству развалиться изнутри из-за конфликта с наследником. После длительных переговоров он, наконец, помирился сыном. Затем Филипп собирался выступить в Персию, но прежде в столице должны были закончиться свадебные торжества.

Убийство

На одном из праздничных пиров царь был неожиданно убит собственным телохранителем, которого звали Павсанием. Остальные охранники тут же расправились с ним. Поэтому до сих пор неизвестно, что двигало убийцей. Никакими достоверными доказательствами причастности кого-либо к заговору историки не располагают.

Возможно, что за спиной Павсания стояла первая жена Филиппа Олимпиада. Также не исключается версия о том, что убийство спланировал Александр. Как бы то ни было, трагедия, разразившаяся в 336 г. до н. э., привела к власти сына Филиппа. Он продолжил дело отца. Скоро македонские армии завоевали весь Ближний Восток и дошли до пределов Индии. Причина этого успеха скрывалась не только в полководческом таланте Александра, но и в многолетних реформах Филиппа. Именно он создал сильную армию и стабильную экономику, благодаря которым его сын покорил множество стран.

ФИЛИПП II (ок. 382-336 до н. э.), царь Македонии с 359. Отец Александра Македонского. Завершил в 359 объединение Македонии. В 359-336 завоевал Фессалию, часть Иллирии, Эпир, Фракию и др. К 338 (после битвы при Херонее) установил гегемонию над Грецией.

ФИЛИПП II (382-336 до н. э., Пелла), царь античной Македонии из династии Аргеадов, выдающийся полководец и политик.

Воспитание в Фивах. Приход к власти

После смерти его отца Аминты III в 369 разгорелась острая борьба за македонский престол. Третейским судьей в споре двух претендентов на царскую власть стали Фивы, сильнейший в тот период полис Эллады. Македонские дела были улажены, но гарантией соблюдения достигнутого соглашения стала передача обеими тяжущимися сторонами фиванцам в заложники мальчиков из знатнейших семей. Среди последних оказался и Филипп. Юный царевич получил в Фивах греческое образование и усвоил уроки военного искусства под руководством лучшего полководца того времени Эпаминонда.

Вернувшись на родину, Филипп в 359 стал регентом при своем малолетнем племяннике, а в 356 занял царский трон. Подавив внутреннюю оппозицию и устранив угрозу нападений со стороны соседей - воинственных иллирийских и фракийских племен, свои дальнейшие усилия Филипп II направил на установление македонской гегемонии на всем юге Балкан.

Реорганизация армии и флота

Важным шагом на пути к достижению этой цели явилась реорганизация армии. Она пополнялась теперь по принципу регулярного рекрутского набора. Филипп изменил традиционное построение войск, усовершенствовал вооружение для солдат, широко применял новейшую боевую технику, наладил тесное взаимодействие между пехотой и конницей, причем последняя была способна теперь действовать самостоятельно. Нововведения коснулись и военного флота: в нем появились суда более крупных, чем прежде, размеров - с четырьмя и пятью рядами весел.

Завоевание Амфиполя. Священная война

Первым серьезным успехом Филиппа в деле расширения границ Македонской державы стало присоединение крупного эллинского полиса Амфиполя (на северном побережье Эгейского моря) и богатых золотом Пангейских рудников. Наладив чеканку золотой и серебряной монеты, он смог еще больше усилить армию путем привлечения отрядов опытных наемников.

Подходящий повод для вмешательства в греческие дела представился в ходе Священной войны (355-346), объявленной Фокиде за ограбление храма Аполлона в Дельфах. Война эта завершилась разгромом фокийцев армией Филиппа и их полной капитуляцией. Тогда же под власть Македонии перешло фракийское побережье Эгейского моря, включая почти все прежние владения Афин (Филократов мир 346).

Битва при Херонее и создание Панэллинского союза

Осознание македонской опасности заставило многие полисы Эллады сплотиться для совместного отпора. Главную роль в этой коалиции играли Афины и Фивы. Союзная армия греков встретилась с армией Филиппа у города Херонеи в Беотии. Там в генеральном сражении союзники потерпели полное поражение (338). После этого македонская гегемония над Грецией стала реальностью.

По инициативе Филиппа в Коринфе были собраны представители греческих полисов. Коринфский конгресс провозгласил создание Панэллинского (Всегреческого) союза (337). Главной целью была объявлена организация похода против Персии в отмщение за прежние опустошительные походы ее царей в Элладу, главой объединенных греко-македонских сил стал Филипп. Война персам была объявлена, и в Малую Азию переправились передовые воинские контингенты македонян. Вскоре, однако, Филипп был убит на свадьбе своей дочери молодым македонским аристократом, мстившим за личную обиду. Задуманное Филиппом осуществил его сын